Со времени последнего сильного извержения  Везувия  1737 года, во время
которого склон горы обнажился,  а часть  вершины взлетела на воздух,  вулкан
вот  уже полтора года молчал, спокойно возвышаясь под голубым небом Неаполя,
и  король  согласился. Проще  всего было  начать  раскопки  там,  где кончил
д'Эльбеф. Король  посоветовался  с  кавалером Рокко Хоаккино де Алькубиерре,
испанцем  по происхождению, который был начальником его технических отрядов,
и тот предоставил рабочих, орудия и порох. Трудностей было много. Нужно было
преодолеть  пятнадцатиметровый  слой твердой, как  камень, лавы. Из  колодца
шахты,  проложенной  еще  д'Эльбефом,  прорубили  ходы,  а  затем  пробурили
отверстия для взрывчатки. И вот  наступил  момент, когда заступ наткнулся на
металл, зазвучавший под его  ударами, как колокол. Первой находкой  были три
обломка гигантских бронзовых  коней. И  только  теперь  было  сделано  самое
разумное из того, что можно  было  сделать и с чего,  собственно, нужно было
начинать: пригласили специалиста. Надзор за раскопками  взял  на себя маркиз
дон Марчелло Венути - гуманист, хранитель королевской библиотеки. За первыми
находками  последовали  другие: три  мраморные  статуи одетых в тоги римлян,
расписные колонны и бронзовое туловище коня. К месту раскопок прибыли король
с супругой.  Маркиз, спустившись по  веревке в  раскоп,  обнаружил лестницу,
архитектура которой позволила ему прийти к определенному  выводу о характере
всей постройки; 11  декабря  1738 года подтвердилась правильность сделанного
им  заключения: в этот день была обнаружена  надпись, из которой  следовало,
что  некий Руфус выстроил  на  свои собственные  средства театр  - "Theatrum
Herculanense".
     Так началось открытие погребенного  под землей города, ибо там, где был
театр, должно было быть  и  поселение. В свое  время д'Эльбеф,  сам того  не
подозревая - ведь перед ним  в окаменевшей лаве было множество других ходов,
- попал прямо  на сцену театра, буквально  заваленную  статуями. В  том, что
такое   количество   статуй   оказалось   именно  здесь,  не   было   ничего
удивительного: бурлящий поток лавы, сметающий все на своем пути,  обрушил на
просцениум заднюю стену театра, украшенную множеством скульптур.  Так обрели
здесь семнадцативековый покой эти каменные тела.
     Надпись сообщала и имя города: Геркуланум.
     Лава,  огненно-жидкая  масса, поток  расплавленных  минералов и  горных
пород, постепенно охлаждаясь, застывает  и вновь  превращается в камень. Под
двадцатиметровой толщей такой застывшей лавы и лежал Геркуланум.
     Во  время извержения вулкана  вместе  с пеплом выбрасываются  лапилли -
небольшие куски пористой лавы - и шлак; они градом падают на землю, покрывая
ее рыхлым слоем, который нетрудно удалить с помощью самых простейших орудий.
Под слоем лапилли на значительно меньшей глубине, чем их собрат по несчастью
Геркуланум, были погребены Помпеи.
     Как  нередко  бывает  в  истории,  да,  впрочем, и  в жизни, наибольшие
трудности  приходятся  на  начало  пути,  а  самый  длинный  путь  частенько
принимают  за  самый  короткий.  После раскопок,  предпринятых  д'Эль-бефом,
прошло еще тридцать пять  лет, прежде чем  первый удар лопаты положил начало
освобождению Помпеи.
     Кавалер  Алькубиерре,  который  по-прежнему  возглавлял  раскопки,  был
неудовлетворен своими  находками,  хотя  они  и  позволили Карлу Бурбонскому
организовать музей,  равного  которому не  было  на  свете. И  вот король  и
инженер пришли  к единому решению: перенести раскопки в  другое место, начав
на  этот  раз не  вслепую,  а там,  где,  по словам ученых,  лежали  Помпеи,
засыпанные, согласно античным  источникам,  в  тот  же  день,  что  и  город
Геркулеса.
     Дальнейшее напоминало игру, которую дети  называют "огонь и вода", но с
участием  еще  одного  партнера  - плута, который в тот  момент, когда  рука
приближается к запрятанному предмету, кричит вместо "огонь" - "вода". В роли
таких путаников выступали алчность, нетерпение, а порой и мстительность.
     Раскопки  начались  1  апреля 1748  года,  и уже  6 апреля была найдена
великолепная  большая  стенная роспись.  19  апреля  наткнулись  на  первого
мертвеца, вернее на скелет; он лежал вытянувшись, а из  его рук, застывших в
судорожной  хватке,  выкатилось  несколько золотых  и  серебряных  монет. Но
вместо  того чтобы продолжать рыть дальше, систематизировав все найденное  и
сделав выводы, которые позволили бы сэкономить время при дальнейших работах,
раскоп был засыпан - о  том, что удалось наткнуться на  центр  Помпеи, никто
даже не подозревал; были начаты новые раскопки в других местах.
     Удивляться этому  не приходится.  Могло  ли  быть иначе? Ведь в  основе
интереса  королевской  четы  к этим раскопкам  лежал  всего-навсего  восторг
образованных  невежд,  да,  кстати говоря, у  короля  и  с образованием дела
обстояли  далеко  не блестяще.  Алькубиерре  интересовала лишь  техника дела
(Винкельман  впоследствии гневно  заметил, что  Алькубиерре  имел  такое  же
отношение к древности, "какое  луна может иметь к ракам"), все же  остальные
участники  раскопок  были озабочены  лишь одной  тайной мыслью:  не упустить
счастливой возможности быстро разбогатеть - вдруг в один прекрасный день под
заступом вновь заблестит  золото или  серебро?  Заметим, что из  24 рабочих,
занятых  6 апреля на  раскопках, двенадцать  были арестантами,  а  остальные
получали нищенскую плату.
     Раскопки привели к амфитеатру, но, поскольку здесь  не нашли ни статуй,
ни золота, ни украшений, перешли  опять  в другое  место. Между тем терпение
привело бы к цели. В районе Геркулесовых ворот наткнулись на виллу,  которую
совершенно  неправомерно  -  теперь уже  никто  не помнит,  как возникло это
мнение,  - стали считать домом Цицерона. Подобным взятым,  как говорится,  с
потолка  утверждениям еще не  раз будет суждено  сыграть свою роль в истории
археологии, и, надо сказать, не всегда бесплодную.
     Стены этой виллы были украшены великолепными  фресками: их вырезали,  с
них сняли  копии, но саму  виллу  сразу же засыпали.  Более того!  В течение
четырех лет  весь район близ  Чивита (бывшие Помпеи)  оставался забытым; все
внимание привлекли к себе более богатые раскопки в Геркулануме, в результате
которых  там был найден один  из наиболее  выдающихся памятников античности:
вилла  с  библиотекой, которой пользовался философ Филодемос, известная ныне
под названием "Вилла  деи  Папири". Наконец  в 1754 году вновь  обратились к
южной части  Помпеи, где нашли остатки нескольких могил и развалины античной
стены. С  этого времени и  вплоть  до сегодняшнего дня в обоих городах почти
непрерывно ведутся раскопки и на свет извлекается одно чудо за другим.
     Лишь  составив  себе  точное  представление  о   характере  катастрофы,
жертвами  которой стали  эти  два города,  можно  понять  и  в  полной  мере
представить себе,  какое воздействие  оказало открытие этих  городов  на век
предклассицизма.
     В середине августа 79 года н. э. появились первые признаки предстоящего
извержения  Везувия;   впрочем,   извержения  бывали  и   раньше,  однако  в
предобеденные часы 24 августа стало ясно,  что на сей раз дело оборачивается
настоящей катастрофой.