способен на  нечто подобное. Русская армия,  не считая казаков, насчитывала
приблизительно 75 000 человек.  Двести тысяч неприятеля могли каждую минуту
подойти и атаковать ее.  По самой скромной оценке силы противника достигали
150 000.  Если бы позиция  русских оказалась обойденной с  левого фланга, а
это можно  было наперед предсказать с  математической точностью, то для них
почти  не  оставалось  никакого  отступления, и  армия  не  только была  бы
отброшена от дороги на Москву, но и оказалась бы под угрозой полной гибели.

Барклай занимал  эту позицию уже пятый день, и  все полагали, что он твердо
решил принять  здесь сражение, которое, как  некоторые утверждали, он желал
дать еще  в Вильно,  и только у  Дриссы считал его  крайне несвоевременным.
Автор  был в  полном отчаянии  от этой  мысли. Корпус генерала  Палена, при
котором он состоял, от  самого Полоцка составлял арьергард, но ему почти не
пришлось встретиться  с неприятелем, так как  главные силы его двигались по
левому  берегу Двины. 26  июля после  большого перехода этот  корпус прибыл
ночью  в Витебск  и должен был  выступить на  рассвете по дороге  на Сенно,
причем его состав был  доведен до 14 батальонов, 32 эскадронов и 40 орудий.

Генерал Пален  занял со своим корпусом позицию приблизительно  в 2 милях от
Витебска с правым крылом, опирающимся на Двину;

фронт был прикрыт небольшим ручьем. Не совсем удачно расположил он всю свою
кавалерию  на  правом фланге,  руководствуясь  тем, что  здесь между  краем
долины, довольно густо заросшим деревьями и кустарником, и рекой находилась
небольшая равнина, а по общепринятым взглядам кавалерии подобает находиться
на равнине. Пространство это,  однако, было настолько узко, что ее пришлось
разместить в шахматном порядке  в три или четыре линии, вследствие чего она
в  бою  понесла большие  потери  от  неприятельского артиллерийского  огня.

Высоты  были   заняты  пехотой  и  артиллерией.   Однако  все  четырнадцать
батальонов были в очень слабом составе и в общей сложности состояли лишь из
3000-4000 человек; при этом  желательно было занять не слишком узкий фронт,
чтобы сколько-нибудь прикрыть дорогу; это было особенно необходимо, так как
в  тылу проходила  глубокая  долина Лучесы;  в результате  пришлось принять
очень неглубокое построение, хотя  и в две линии, но с большими интервалами
между батальонами. На левом фланге не было какого-либо опорного пункта, что
было вполне  естественно, так как при столь  коротком фронте не легко найти
опору  для  обоих  флангов;   поэтому  при  полном  отсутствии  резервов  и
неглубоком построении всякий охват нашего левого фланга представлял большую
опасность. Многочисленные  участки леса  и кустарника, находившиеся  как на
самой позиции,  так и  вокруг нее, препятствовали  обзору и этим  еще более
ухудшали положение. При таких условиях сопротивление не могло быть особенно
упорным, и если оно все же длилось от 5 часов утра до 3 часов пополудни, то
это    нужно   приписать    лишь    крайне   вялому    натиску   французов.

Это  обстоятельство кажется  совершенно  непонятным, так  как сам  Наполеон
прибыл  в  авангард  и  лично руководил  боем.  Но,  как  теперь нам  стало
известно,  он предполагал,  что  русская армия  продолжает удерживать  свою
позицию под Витебском, и готовился к большому сражению.

Граф  Пален отступил  за  Лучесу на  ту  самую позицию,  которую перед  тем
занимала русская  армия и  которую генерал Барклай  покинул в тот  же день.

Когда  французская  армия  серьезно  придвинулась вплотную,  Барклай  начал
испытывать некоторую тревогу относительно положения, в котором он собирался
дать  сражение,   и  потому  в  последнюю   минуту  изменил  свое  решение.

Нам еще  раз предстоит  встретиться с подобным образом  действий со стороны
Барклая.  В  данном  случае  это явилось  истинным  счастьем,  и мы  вправе
сказать, что русская армия здесь вторично была спасена.

Автор чувствовал себя вполне  счастливым и готов был на коленях благодарить
Бога   за  то,   что  он   отклонил  наш   путь  от   разверзшейся  бездны.

Бой,  данный  графом  Паленом,  произвел  на  автора  крайне  отрицательное
впечатление.  Расположение, занятое  графом, совершенно  не соответствовало
тем   правилам  и   взглядам,  которые   автор  усвоил   себе  относительно
употребления  войск  в  бою.  Хотя местность  на  высотах  за краем  долины
являлась не  вполне открытой, но  все же она не  представляла собой густого
леса.   Для  небольших   кавалерийских  частей,  состоявших   из  двух-трех
эскадронов  или  полка,  повсюду  представилась возможность  проявить  свою
деятельность;  поэтому  следовало  бы  кавалерию поставить  позади  пехоты.
Построение благодаря  этому приобрело  бы большую глубину, и  из всей массы
конницы можно было бы  взять два-три полка на левый фланг для наблюдения, а
другие  два полка -  для поддержки  пехоты. При таком  построении различные
роды оружия оказали бы  друг другу взаимную поддержку, а на высотах мы были
бы вдвое  сильнее. Ведь все зависело от положения  дел на этих высотах, так
как над узкой равниной  можно было господствовать одним лишь артиллерийским
огнем; да и вообще  неприятель не мог продвигаться в промежутке между нашей
позицией и рекой.

Так  как  автор находился  при  графе  Палене еще  всего  одну неделю,  то,
естественно, он не успел  приобрести на него большого влияния, а граф Пален
занял  свою первоначальную позицию,  не подумав  о том, чтобы  с кем-нибудь
поговорить об этом. После  того как войска уже таким образом расположились,
в дальнейшем ничего путного  получиться и не могло; кроме того, в самом бою
активное  участие  в нем  иностранца,  не владеющего  языком страны,  почти
невозможно. Прибывают донесения ни  русском языке, по поводу этих донесений
идет  перекрестный разговор,  приказания отдаются  на русском же  языке, и,
таким  образом,  руководство  всем  боем проходит  на  глазах  иностранного
офицера, причем  он не  может понять ни  одного слова из  всего сказанного.
Может ли он потребовать  от командира корпуса или хотя бы от другого хорошо
осведомленного офицера перевода всех донесений, соображений и распоряжений!
Не  успеешь оглянуться,  как утрачиваешь  понимание общей связи  событий, и
если  иностранец  не  является   крупной  персоной,  то  он  теряет  всякую
возможность проявить  себя. Таким образом, первый  бой, в котором автор мог
бы  по  занимаемой  им   должности  оказать  известное  влияние  на  способ
использования имевшихся сил, получил оформление, совершенно противоречившее
его убеждениям,  причем он  сам чувствовал себя  настолько бесполезным, что
предпочел бы  находиться в строю в роли  младшего офицера. Поэтому он очень