несколько  донесений   от  герцога  Беллюнского,   успокоивших  его  насчет
передвижений Витгенштейна,  что в тот момент  интересовало его более всего.
Не было  никаких признаков,  что Витгенштейн думал  соединиться с адмиралом
Чичаговым,  так  как  он  не атаковал  герцога  Беллюнского  и стоял  возле
Холопеничей [231].

Император колебался, не зная, где переходить Березину. Его привлекал Минск,
так как он надеялся,  что князь Шварценберг двинулся туда и что, оказавшись
под угрозой  с двух  сторон, русские не успеют  эвакуировать или уничтожить
склады.  В связи  с этим  он вызвал  к себе полевого  контролера, ведавшего
складами,  чтобы получить  от него  точные сведения  об имевшихся  в Минске
запасах, о  местном районе и о том, что  там происходило. Он приказал также
особо  обследовать  переправу у  Уколоды,  но  донесения генерала  Корбино,
который  приехал  к  часу  дня, и  новые  сообщения  герцога Беллюнского  о
чрезвычайно странном поведении  Витгенштейна, ограничивающегося тем, что он
идет  по его  следам,  побудили императора  немедленно принять  решение. Он
вновь  послал генерала  Корбино в  Веселово с приказанием  ускорить наводку
мостов и  тотчас же возвратиться, а  сам тем временем объездил окрестности.
Император остановился  в Старом Борисове  [232] , откуда разослал различные
распоряжения. Генерал Корбино возвратился  ночью, и тогда артиллерия, обозы
и  различные корпуса были  направлены к  Веселову и к  Студянке, помещичьей
усадьбе, куда ночью же  пришел с гвардией сам император. Корбино служил нам
проводником. За  два часа  до рассвета[233] император  выехал оттуда, чтобы
встретиться  с герцогом Реджио  в Веселове.  Он осмотрел берега  Березины и
приказал  разместить большие  артиллерийские силы  на занятом  нами берегу,
который  господствует над  противоположным берегом  и над  окаймляющими его
болотами во всю их  ширину, достигающую 200 - 300 туазов. Он приказал также
проверить  брод. Так  как  в связи  с морозом  река  обмелела, то  брод был
глубоким  лишь на  протяжении трех  - пяти  туазов, и  в этом  месте лошади
должны  были  двигаться  вплавь,  а потом  взбираться  на  противоположный,
довольно обрывистый  берег. С  нашей стороны вода доходила  лошадям лишь до
брюха. Многие  кавалеристы из  наших неустрашимых поляков  по нескольку раз
переправлялись через реку в обоих направлениях и оттеснили небольшие группы
казаков,  которые бродили  на  противоположном берегу,  но начали  стрелять
только  тогда, когда  они  отступили за  болота. Несколько  позже аванпосты
дивизии Домбровского  вместе с несколькими стрелками,  пехотными отрядами и
гусарами  имели  небольшое  столкновение  с казаками  из  дивизии  Чаплица,
которые засели в деревне Брили.

Тем  временем  продолжалась деятельная  работа  над изготовлением  мостовых
сооружений,  начатая   генералом  Корбино,   и  одновременно  заготовлялись
материалы для  наводки двух мостов: одного -  для артиллерии, другого - для
пехоты.   Короткие   демонстрации  продолжались   по   всей  линии.   Армия
сосредоточивалась и направлялась на Веселово. Корпус герцога Реджио перешел
мосты еще  до наступления  ночи. Генерал Домбровский был  ранен в небольшом
столкновении, которое имела его дивизия с дивизией Чаплица. 3 и 5-й корпуса
(Нея  и  Понятовского) перешли  Березину  ночью,  чтобы поддержать  герцога
Реджио,  который, как  мы  думали, должен  был подвергнуться  ожесточенному
нападению Чичагова.

Император провел весь день на месте постройки мостов. Своим присутствием он
подбодрял   саперов   и    понтонеров,   которые   работали   с   подлинным
самоотвержением и  каждую минуту  должны были влезать в  воду, чтобы чинить
мост, построенный почти из щепок и ломавшийся под тяжестью каждого лафета и
каждого  взвода. Император  проехал  по болотам  противоположного берега  и
тщательно обследовал после полудня эту местность. Он возвратился в Студянку
поздно ночью и ночевал там 26-го.

27-го с  раннего утра он  отправился к мостам. Войска  переходили через них
медленно.  Чтобы не  прерывать передвижения  войск и артиллерии,  был отдан
приказ  задерживать   одиночек  и  маркитантов,  которые   легко  могли  бы
проскользнуть в  промежутки между  воинскими частями. Веселово  кишело ими.
Гвардия  и обозы  перешли  через Березину  днем  27-го и  заняли позиции  в
Брилях, на противоположном берегу.

Тем  временем  герцог Беллюнский,  который  прикрывал наш  маневр, занял  в
полдень позиции перед

Веселовым,  поставив  там  дивизии  Дэндельса и  Жирара;  дивизия  Партуно,
которую он  оставил у Борисова, должна была подойти  к нему ночью. Мы никак
не  могли понять  бездеятельности  адмирала Чичагова,  который, по  приказу
Кутузова,  направился  к  другому  пункту. Не  более  понятной  была нам  и
медлительность  Витгенштейна,  следовавшего за  герцогом Беллюнским.  Каким
образом Чичагов,  который видел,  что наше движение в  течение последних 36
часов  приняло  особенные размеры,  не  сжег или  не разрушил  борисовского
моста,  чтобы  быть спокойным  насчет  этого  пункта? Каким  образом он  не
поспешил со своими 80 орудиями, чтобы разгромить нашу переправу? Выжидал ли
он Витгенштейна?  Или с ним соединился Кутузов?  Маневрировал ли он в нашем
тылу?  Мы  терялись в  догадках,  и  надо признаться,  что  для этого  были
основания.

Прежде  чем  направить  обозы  через болота,  я  сам  обследовал утром  все
проходы. Если  бы мороз,  ослабевший за последние три  дня, не возобновился
накануне  с прежней  силой,  то не  удалось бы  спасти ни  одного пушечного
лафета,  так как  почва здесь  был топкая  и тряслась под  ногами. Зарядные
ящики,  ехавшие последними,  завязли  в болоте,  хотя мы  все  время меняли
дорогу,  когда растрескивалась  или проваливалась смерзшаяся  твердая корка
травы, служившая  нам как бы мостом через  болото. Колеса, не находя больше
точки опоры,  проваливались в бездонную трясину.  Нужны были все упорство и
вся сообразительность людей, стоявших  во главе обозов, чтобы выкарабкаться
из этих опасных мест.  Можно сказать, что судьба никогда в такой степени не
благоприятствовала императору, как в течение этих двух дней, ибо если бы не
суровые   морозы,  то  ему   не  удалось   бы  спасти  ни   одной  повозки.

Император  осмотрел  днем  позиции  в Брилях  и  дорогу,  ведущую оттуда  в
Борисов,  а  потом вернулся  в  Веселово, чтобы  осмотреть позиции  герцога
Беллюнского. Его величество лично наблюдал за переходом гвардии [234] через
Березину  и  вернулся  в  Брили очень  поздно;  в  этой скверной  деревушке
расположилась ставка. От  нескольких мародеров, которым удалось ускользнуть
от казаков,  мы узнали, что казаки появились  в Студянке во второй половине