жеребцом.
     -  Не  подходите!  -  крикнула  Ильдико  слугам  и  полевым  рабочим,
сбежавшимся к ним на подходе к конюшне. - Никто не должен войти в конюшню,
кроме Джасто, который согреет воду.
     - Означает ли это, что у нас  новый  король?  -  с  дрожью  в  голосе
спросил седовласый надсмотрщик.
     Ильдико, сияя, кивнула.
     - Да, Бринно, - голос ее звенел от волнения. -  Действительно,  новый
король! Великий король, император! Такого быстроногого, как он, у нас  еще
не было. Мой отец говорит, что быстрее  его  никогда  не  бегала  ни  одна
лошадь на свете. Пусть Джасто поторопится.
     Когда они прибыли к конюшне, Джасто уже бросил  раскаленные  докрасна
камни в корыто с водой, и они громко шипели, посылая к потолку клубы дыма.
Не зная семейных традиций, Ранно вошел в конюшню вместе с  Роймарками,  но
Ильдико бесцеремонно вытолкала его обратно.
     -  Извини,  но  внутри  могут  быть  только  Роймарки.  Финнинальдеры
остаются за воротами. Никому более не дозволено прикасаться к  лошади  или
наблюдать, что с ней делают.
     Рорик и обе его сестры опустили куски мягкой ткани (ничего грубого не
могло касаться тела  нового  короля)  в  теплую  воду  и  начали  обтирать
жеребца. Работая, они напевали, а  глава  семьи,  декламировал  в  такт  с
мелодией. Он вел рассказ не о великих деяниях рода Роймарков, но вспоминал
знаменитых лошадей, которых они взрастили. Он говорил о  могучем  вороном,
на котором ездил император Китая (пока, испугавшись, не свалился с  него),
о скакуне, который пронес своего всадника через всю Сарматию в три дня,  о
Хартагере Первом и его безумной скачке в Виндобану (потом  на  этом  месте
возник знаменитый город Вена) с сообщением о появлении  римских  легионов,
после которой он упал замертво. Когда же Мацио  произносил  заключительную
фразу, у него повлажнели глаза: "Кости тех королей превратились в прах, но
сегодня им на смену пришел новый король".
     Блестящую шерсть нового короля вытерли насухо, тайком Ильдико  сунула
жеребцу кусочек сахара, потом ему дали самую  малость  воды.  И  поставили
перед ним кормушку с овсом. Хартагер начал есть, чуть подрагивая ноздрями.
     Глава семьи  тем  временем  полез  в  сундук,  такой  древний,  будто
сработали его во времена проживания  племени  у  Снежных  гор.  Достал  из
сундука украшенную драгоценностями "корону" и два старинных  гребня.  Пока
он занимался головой жеребца, дочери расчесывали гриву и  вплетали  в  нее
шелковые ленточки.
     Закончив подготовку к коронованию, Мацио подошел к воротам  и  широко
распахнул их.
     - Вы можете войти, - объявил он толпящимся у ворот слугам.
     Ранно последовал за ними. Подмигнул Ильдико, спросив:  "Дозволено  ли
войти и бедному Финнинальдеру?"
     Мацио тем временем ушел в дальний,  темный  конец  конюшни.  Снял  со
стены,  на  которой  хранились  трофеи  давних  времен,  серебряную  цепь,
переливающуюся опалами, бирюзой, сердоликами, агатами,  с  подвешенной  на
ней серебряной же фигуркой роймаркской лошади с рубиновыми глазами.
     Хартагер, похоже чувствовал, что должно произойти. Он перестал есть и
высоко поднял голову. Мацио подошел к нему и надел цепь на шею.
     - Хартагер Третий,  -  торжественно  возвестил  он,  словно  епископ,
представляющий подданным нового  короля  в  кафедральном  соборе.  -  Будь
достоин  цепи   Роймарков,   которую   с   честью   носили   многие   твои
предшественники. Мы верим, что ты останешься  в  памяти  людей,  возможно,
навечно.
     Затем он отступил на шаг, прислушался. Члены  семьи  последовали  его
примеру,  повернувшись  к   воротам,   через   которые   виднелась   часть
огороженного луга, на котором пасся табун. Пауза не  затянулась.  На  лугу
торжествующе заржала лошадь. К ней  присоединилась  вторая,  третья,  весь
табун.
     Сомнение, появившееся было на  лице  Мацио,  исчезло  без  следа.  Он
взмахнул рукой.
     - Они знают! - воскликнул он. - Они  знают,  что  мы  тут  делаем.  И
одобряют нас.
     Лаудио всего лишь улыбалась, а вот Ильдико дала  волю  чувствам.  Она
нисколько не стыдилась слез, покатившимся по ее щекам, когда черный монарх
топнул копытом и заржал, отвечая табуну на лугу. Она взяла брата под руку,
прислонилась золотистой головкой к его плечу.
     - Посмотри на него, Рорик! - прошептала она. - Как высоко  он  держит
голову. Какой гордый у него взгляд. Он знает, что он король!
     Когда восторги поутихли, Ранно подошел к  Ильдико,  всмотрелся  в  ее
лицо.
     - Так это правда? Ты действительно плакала. Похоже, ты  воспринимаешь
все это на полном серьезе.
     - Естественно, - сердито ответила девушка. - Для нас это самое важное
событие в мире. И позволь мне сказать тебе, Ранно, что это  утро  навсегда
останется со мной, как один из величайших моментов моей жизни.
     Гость покачал головой.
     - Ты можешь видеть во мне друга? Верного друга, который будет  честен
с тобой? Боюсь, что это наигранно, моя очаровательная Ильдико. Взять, хотя
бы, ржание табуна. Неужели  ты  действительно  веришь,  что  лошади  таким
образом чествовали своего короля? Латобий и Лабурас,  будьте  благосклонны
ко мне, как и все остальные боги!
     Ильдико ответила яростным взглядом, и  Ранно  даже  испугался,  а  не
набросится ли она на него с кулаками. Непроизвольно отступил на шаг.
     - Разумеется, верю! - воскликнула Ильдико. - Теперь я буду  честна  с
тобой. Знаешь, почему вам не удается выращивать таких хороших лошадей  как
наши? Вы не любите и не понимаете их. Вы не верите, что у них  есть  души,
что они могут общаться друг с другом без помощи слов, на расстоянии. А это
так. Мы в это верим, все мы, мы знаем, что это правда.
     Однако страстность  ее  монолога  не  убедила  Ранно.  На  его  губах
продолжала играть скептическая улыбка.
     - Пусть будет по-твоему. Ваши лошади действительно лучше моих.  Но  я
видел,  как  ваш  надсмотрщик  выскользнул  из  конюшни  до  начала   этой
трогательной церемонии. Разумеется, я не буду утверждать,  что  он  прямым
ходом направился на пастбище, чтобы поспеть туда в нужный момент.  Я  хочу
сказать, проследить за тем, чтобы лошади заржали аккурат после коронации.
     - Это неправда! - воскликнула  Ильдико.  -  Я  ненавижу  тебя,  Ранно
Финнинальдер, за эти слова!
     Тут он сразу стал серьезным.
     - Нет, нет, вот этого не надо, Ильдико. Я готов встать  на  колени  и