добрейший и заботливейший отец. Подданные его в печали из-за того, что  он
в тюрьме. А у меня просто разрывается сердце.
     Аттила грубо схватил ее за руку и вывел в соседнюю комнату.
     - Оставайся здесь, - бросил он, а сам вернулся к Айе и Генизарию.
     - Почему вы не сказали мне, что она дочь одного из пленников?
     - Я думала, тебе это известно, - ответила Айя.
     - Я понятия не имел, что вместе с  Аталарихом  доставили  членов  его
семьи.
     - Командир отряда, посланного тобой за  Аталарихом,  решил,  что  она
тебе понравится. Потому ее и прихватили.
     На лице Аттилы отразилось раздражение.
     - Девушка знает, что ее отца ждет смерть?
     Айя покачала головой.
     - Она, конечно, опасается самого худшего, но ей ничего не известно  о
готовящейся казни.
     Аттила заговорил размеренно, словно размышляя вслух.
     - Девушка прекрасна. В ней есть  все,  что  должно  быть  в  жене.  Я
уверен, что полюбил бы ее больше других жен. Но не  след  менять  принятое
решение из-за... семейных соображений. Я  не  могу  пощадить  Аталариха  и
казнить остальных.
     - Я могу поговорить с ней, - предложила Айя.
     - Нет. Толку в этом  не  будет.  Я  поговорю  с  ней  сам,  -  Аттила
посмотрел на женщину, которая была  первой  из  его  любимых  жен.  В  его
взгляде читалось недоумение. - Ну почему  самая  желанная  женщина  должна
оказаться дочерью предателя!
     - На свете есть и другие красавицы, - напомнила ему Айя.
     Аттила аж взвился.
     - Я возжелал эту как никакую другую.
     Он прошел в маленькую комнату. Сидевшая Сванхильда тут  же  вскочила,
побледнев как полотно.
     - Мой маленький золотой цветочек! Я хочу, чтобы ты знала, что  я  уже
тебя люблю. Но должен сказать тебе  и  другое.  Твой  отец  и  еще  девять
правителей не выполнили мой  приказ  поставить  требуемое  число  людей  и
припасов. Что мне оставалось делать? Я не могу допустить  неповиновения  в
моих владениях. Дитя мое, все десять должны умереть.
     - Нет, нет! - глаза девушки наполнил ужас. - Это невозможно.  Великий
Аттила, ты пугаешь меня. Ты сам сказал, что жены должны тебя бояться.
     - Будь это в моей власти, я бы облегчил  твою  боль,  пощадив  твоего
отца, хотя он и предатель. Но решение уже принято.  Я  не  могу  позволить
личным чувствам вмешиваться в дела государства, - он взял ее  за  руки.  -
Послушай меня. Ты еще ребенок. Ты переживешь то, что сейчас  кажется  тебе
трагедией. Возможно, со временем даже о  ней  забудешь.  Все  люди  должны
умереть, раньше или позже, даже короли, даже Аттила, величайших из них. Ты
меня слушаешь? - он тряхнул Сванхильду. - Слушай внимательно. Я с  первого
взгляда понял, что ты будешь мне настоящей  женой,  которая  будет  стоять
рядом со мной и сидеть около моего  трона,  которая  разделит  славу  моих
грядущих побед. Ни одна женщина не получала такого шанса, какой  предлагаю
тебе я. Ты станешь у меня, моя славная Сванхильда, королевой всего мира!
     Девушка упала на колени.
     - Я готова стать твоей рабыней, если ты помилуешь моего  отца.  Моего
доброго, великодушного, любимого отца! Если ты убьешь его, я умру от горя.
Если ты должен кого-то убить,  убей  меня.  Пусть  это  будет  уроком  тем
правителям, у которых есть дочери.
     Аттила покачал головой.
     - Я не могу изменить принятого решения.
     - Тогда позволь мне умереть  вместе  с  ним!  -  девушка  забилась  в
истерике, вырываясь из рук Аттилы. - Если мой отец должен умереть, я  тоже
не хочу жить. О, великий Аттила, поверь, он всегда был верен тебе,  но  не
мог не думать о благосостоянии своих подданных. Пообещай мне, что еще  раз
подумаешь, стоит ли столь сурово наказывать моего отца.
     Аттила не привык к тому, что кто-либо обсуждал его решения.
     - Подумать придется тебе, - бросил  он.  -  Я  знаком  с  тобой  лишь
несколько минут, но  уже  предложил  тебе  земное  королевство.  Я  привык
отдавать приказы, а не объяснять, ради чего они отданы. Больше говорить не
о чем. Если излишняя  сентиментальность  не  позволяет  тебе  принять  мое
предложение, значит, ты не та женщина,  которую  я  хочу  видеть  рядом  с
собой.


     Сложности личной жизни не отвлекли  Аттилу  от  повседневной  работы.
Покинув Двор королевских жен,  он,  как  обычно,  отправился  к  городским
воротам, вершить суд, выслушивая жалобы и решая споры. В решениях своих он
руководствовался   справедливостью   и   здравым   смыслом.    Собственная
полураздетость нисколько не смущала его.  Отпустив  последнего  просителя,
Аттила вернулся в обеденный зал, где в уединении откушал холодного мяса  и
фиников. После чего спустился вниз, на военный совет.
     Его высшие командиры сидели за длинным столом. Как и  он,  обнаженные
выше пояса, но все в высоких кожаных сапогах,  обильно  смазанных  маслом,
отчего от них ужасно воняло. Они привыкли сидеть в седле или на корточках,
отчего пребывание за столом доставляло им  массу  неудобств.  У  некоторых
ноги не доставали до пола, и они болтали ими в воздухе, словно малый дети.
     Послушав несколько минут  жаркую  дискуссию  о  перемещении  армий  с
востока через  горную  страну,  именуемую  Дакия,  что  лежала  на  севере
Восточной Римской империи, Аттила пришел к выводу, что вонь сапог  -  лишь
одна, и не самая главная из  неприятных  черт  его  военноначальников.  Он
резко встал.
     -  Сколько  можно  слушать  эти  глупости?   -   разом   оборвал   он
разгоревшийся спор.  -  То,  о  чем  вы  говорите,  вызовет  хаос  в  моих
владениях. Вы хотите, чтобы все армии прошли через  Дакию,  наступая  друг
другу на пятки. Они сожрут все вокруг,  как  стая  голодной  саранчи.  Они
начнут останавливаться и сражаться друг с другом. Я собираю армии  не  для
того, чтобы они сталкивались на дорожных перекрестках. Им предстоит борьба
с общим врагом, - глаза Аттилы пробежались по лицам сидящих за столом.  Он
просто кипел от гнева. - Войну выигрывает армия,  наиболее  подготовленная
ко дню решающего сражения. Вы же готовы потерять сотни и тысячи солдат  на
горных дорогах. На сегодня достаточно. Я надеялся, что эти вопросы удастся
решить без помощи Всегда-одетого, который занят сейчас другими делами.  Но
я вижу, что только он сможет распутать завязанные вами узлы.
     Выражения лиц военноначальников ясно показывали, что едва ли  кто  из
них испытывал добрые чувства  к  любимому  помощнику  Аттилы,  прозванному