"Как тверды они в вере! - подумал он. Я поступил  правильно,  приехав
сюда, хотя поначалу меня мучили сомнения. Мои  усилия  не  пропали  даром.
Более они не поклоняются Вотану, отцу всего живого, и  Тору,  громовержцу.
Они потеряли веру в Асгард, крепость, где живут боги Аламанни, и не боятся
прихода Рагнарека, дня последней битвы богов и чудовищ.  Они  христиане  и
осчастливлены  учением  Господина  нашего  Иисуса  Христа.  Стеклий  может
изгнать меня с плоскогорья, но ему  ничего  не  поделать  с  той  верой  и
умиротворением души, что я вижу в каждой паре глаз".



                                    2

     Человек,  Который  Хотел  Покорить  Мир,  был   хмур   и   раздражен.
Развалившись на скамье в комнате под обеденным залом дворца, где он обычно
работал, Аттила сверлил  взглядом  Онегезия,  своего  первого  министра  и
помощника.
     - Так ты говоришь, последний из них,  немецкий  король,  уже  прибыл.
Почему ты уверен, что он последний?
     У него вошло в привычку неоднократно задавать один и тот  же  вопрос.
Малейшая же разница в ответе неизменно вызывала приступ ярости. "Даже  ты,
- обычно вопил Аттила, - даже ты, единственный,  кому  я  доверял,  теперь
пытаешься обмануть меня!" Помня об этом, Онегезий тщательно подбирал слова
для ответа.
     - Господин мой, все десять у меня в руках. Этого немца привезли утром
в цепях. Наши люди обшарили всю империю в поисках признаков неповиновения.
И ничего не нашли. Остальные правители готовы выполнить  все  выставленные
тобой требования. По солдатам, лошадям, деньгам. Но  будь  уверен,  король
королей, наши люди не теряют бдительности. Они  начеку.  Все  слышат,  все
замечают. Если возникнет что-то непредвиденное, мы узнаем об этом первыми.
     Они говорили о правителях государств, покоренных гуннами, сначала под
предводительством Ругиласа, а затем великого, всемогущего  Аттилы.  Десять
из них, вожди тевтонских племен, бароны сарматов, короли скифов отказались
содействовать Аттиле. Наказание последовало незамедлительно.
     Большую часть года Божественной ярости (название, сразу понравившееся
Аттиле) он провел за разработкой планов создания  величайшей  армии  мира.
Напряжение безостановочной работы никак не сказалось на его могучем  теле,
но нервы стали сдавать. Вот и теперь его глаза  яростно  сверкнули  из-под
кустистых бровей.
     - Они должны умереть! - взревел Аттила.  -  Немедленно.  В  назидание
другим.
     - Но их не судили, о Великий.
     - Мне ясно, что они виновны. Остальное не имеет значения.
     Обычно Онегезий отличался благоразумием и ни в чем не перечил  своему
господину. Но на этот раз он не выдержал.
     - О Владыка земли и небес, к чему столь поспешное и не слишком мудрое
решение.  Некоторые  из  них,  как  ты  знаешь,   правят   могущественными
государствами. Если их вину можно установить до того, как ты  заберешь  их
жизни...
     - Нет! - кулак Аттилы обрушился на столик, у  которого  он  сидел.  -
Некогда.  Через  шесть  недель,  максимум,  через  два  месяца,  я  должен
выступить в поход. Полностью подготовив армию. А устраивать суд, думать  о
том, какое влияние окажет он на моральных дух людей... На это и уйдет  все
время. Моим подданным надо преподать урок, быстрый  и  ужасный.  Правители
государств, отказавшиеся выполнить мой приказ, должны  заплатить  за  свою
измену. Незамедлительно. Тогда другие будут повиноваться  мне  без  долгих
раздумий.
     Аттила  поднялся,  начал  вышагивать  взад-вперед.  Его  мощный  торс
визуально укорачивал и без того непропорционально короткие  ноги.  Круглая
голова   напоминала   арбуз.   Маленькие,   глубоко   посаженные    глазки
соседствовали с коротким, забавно вздернутым носом. Однако,  едва  ли  кто
посмел бы улыбнуться, взглянув на Аттилу. В нем не было ничего  комичного,
наоборот, он источал силу, жестокую и неудержимую. При виде  Аттилы  людей
охватывал ужас, так что им было не до смеха.
     - Вот что я сделаю... - он говорил так, словно выступал перед  толпой
своих вассалов, а не одним единственным чиновником. - Я превращу их  казнь
в зрелище. Слушай внимательно, Онегезий, чтобы потом в точности  исполнить
все мои приказы. Сегодня вечером все должны собраться  на  площади.  Пусть
там будет большой помост,  для  правителей,  повинующихся  мне,  армейских
командиров, придворных. Часть площади держи свободной. Установи там десять
сидений и плаху перед каждым из них. Меня не будет. Я перестану быть одним
из вас. Я стану высшей силой, карающих виноватых, -  внезапно  он  вскинул
руки вверх. - У меня слишком много проблем, вызванных их неповиновением. Я
не могу терять время на лицезрение их смерти!
     Он помолчал, продолжая прохаживаться по зале, переваливаясь с ноги на
ногу, словно моряк, только ступивший на берег.
     - В первый вечер, сегодня, умрут только двое.  Пусть  бросят  жребий.
Тем двоим предателям, на кого он выпадет, тут же должны  отрубить  головы.
Завтра все в точности повторится, и умрут еще двое. Так  будет  продолжать
до тех пор, пока наказание не понесут все.  Онегезий,  позаботься  о  том,
чтобы это зрелище надолго осталось в памяти людей. Может,  всех  десятерых
надо нарядить в рубища. Детали оставляю на тебя.
     Более Онегезий спорить не решился.
     - Твоя воля будет исполнена, о Великий.


     Каждый  полдень  Аттила  посещал  Двор  королевских  жен.  Гунны   не
придерживались жестких правил Востока и не держали  своих  жен  в  гареме,
недоступными для чужих глаз. Жены кривоногих воинов Аттилы могли  выходить
из дома, сплетничать, стоять в дверях и переругиваться с прохожими. Но эти
нормы не касались королевских жен. У владыки  гуннов  было  слишком  много
жен. Поскольку он не мог уделить свое внимание  каждой,  в  их  прелестных
головках, дай им свободу, могли возникнуть мысли об измене.  А  потому  их
держали взаперти,  в  маленьких  домиках,  окруженных  бревенчатой  стеной
высотой двенадцать футов, в городе посреди города.  И  те  вольности,  что
могли позволить себе жены командиров, советников  или  лучников,  были  им
абсолютно недоступны.
     Обычно, отправляясь к дамам, Аттила надевал  расшитую  золотом  синюю
тунику, длиной до колен, и треугольную шляпу, украшенную рубином и орлиным
пером. Но этот день выдался очень жаркий и все  утро  великий  завоеватель