на победу стали делить между собою волости побежденных; и сказал Юрий:
"Мне, брат Ярослав, володимирскую и ростовскую землю, а тебе Новгород, а
Смоленск брату нашему Святославу, а Киев дадим черниговским князьям, а
Галич нам же!" Летописец говорит, что они даже писали грамоты в таком
смысле, и эти грамоты, после одержанной над ними победы, попали в руки
смольнянам.
   Мстислав с новгородцами, псковичами и смольнянами стоял все еще у
Юрьева. Он не совсем доверял ростовскому князю; хотя общие виды соединили
ростовского князя с новгородцами, но он все-таки был один из суздальских
князей, и если бы братья с ним поладили, то и он, быть может, пошел бы
заодно с ними, когда дело приняло бы исключительно смысл борьбы всей
суздальской земли с новгородской.
   Вечером после пира, происходившего у суздальских князей, прибыл от них
ко Мстиславу гонец с приглашением выступать на бой к Липице. Война имела
вид как бы поединка; враги сходились на бой в заранее условленное место.
   Мстислав и его союзники пригласили тотчас Константина, потолковали с
ним обстоятельно и привели к крестному целованию: он присягнул в том, что
не перейдет к братьям и не изменит союзникам. Вслед за тем ночью
новгородцы и их союзники двинулись к Липице.
   Суздальские полки также выступили ночью; в стане Константина заиграли
на трубах, и ратники его дружно крикнули. Тогда, если верить новгородскому
сказанию, на суздальцев нашел переполох и сами князья, так недавно в
воображении делившие между собою волости побежденных, чуть было не
побежали.
   На рассвете новгородцы с союзниками были уже на Липице. Врагов,
вызывавших их на бой в это место, где была равнина, там не было: они
перешли через лес и стали на горе, которая называлась Авдова гора. Тогда
новгородцы и их союзники также пошли от реки Липицы в сторону и стали на
горе, которая называлась Юрьева. Внизу под нею протекал ручей, называемый
Тунег, а на другой стороне долины была гора Авдова, где стояли суздальцы.
Несколько времени враги смотрели друг на друга при утреннем солнце и не
начинали битвы. Мстислав все еще сохранял вид, что вышел на брань только
по крайней необходимости, что виной всему упрямство и несправедливость
суздальских князей и что он сам всегда предпочитает мир брани.
   Он еще раз отправил к Юрию трех мужей с таким словом:
   "Дай мир, а не дашь мира, то либо вы отсюда отступите на ровное место и
мы на вас пойдем, либо мы отступим к Липице, а вы на нас нападайте". Юрий
отвечал:
   "Мира не принимаю и не отступлю; вы прошли через нашу землю, так разве
этой заросли не перейдете".
   Суздальские князья приказали внизу заплести плетень и вбить кольев: они
думали, что враги ударят на них ночью.
   Получив ответ от Юрия, Мстислав вызвал охотников, удалую молодежь, и
пустил их открывать битву. Молодцы бились усердно до вечера: тогда был
большой ветер и сделалось очень холодно. Воины Мстислава досадовали, что
враги уклоняются от решительного боя.
   Утром союзники решили идти к Владимиру и начали сниматься. Суздальцы
заметили в неприятельском лагере суету и стремительно стали сходить с
горы, думая ударить новгородцам и их союзникам в тыл; но новгородцы тотчас
обратились на них.
   Тут князья начали держать совет. Ростовский князь сказал: "Когда мы
пойдем мимо них, они нас возьмут в тыл, а люди мои не дерзки на бой:
разойдутся в города". В ответ на это Мстислав возразил: "Братья, гора нам
не может помочь и гора не победит нас; воззрите на силу честного креста и
на правду: пойдем к ним!"
   Воодушевленные его словами союзные князья стали устанавливать ратных в
боевой порядок. Со своей стороны, суздальцы, видя, что противники не идут
далее, сами стали устанавливаться. Новгородцы со Мстиславом и псковичи со
своим князем занимали середину, на одном крае стояли смольняне, на другом
- ростовцы с Константином. У Константина были славные витязи Александр
Попович со слугою Торопом и Добрыня Резанич, по прозванию "Золотой Пояс".
Напротив псковичей стал Ярослав со своими полками: в ряду их были бежавшие
новгородцы и новоторжцы, с ними стояли муромцы, городчане и бродники.
Против Мстислава и новгородцев стояла вся суздальская земля с князем
Юрием, а против Константина и ростовцев его меньшие братья.
   Мстислав, проезжая перед рядами новгородцев, говорил: "Братья! Мы вошли
в землю сильную: воззрим на Бога и станем крепко; не озирайтесь назад:
побежавши, не уйдешь; забудем, братья, жен, детей и дома свои: идите на
бой, как кому любо умирать, кто на коне, кто пеший!"
   "Мы на конях не хотим умирать, мы будем биться пешие, как отцы наши
бились на Колокше!" - говорили новгородцы.
   Новгородцы сбросили с себя верхнее платье, сапоги и босые побежали
вперед с криком. Их примеру последовали смольняне, но, сбросив сапоги,
обвили себе ноги.
   Смольнянами предводительствовал Ивор Михайлович; он ехал верхом, так,
чтобы его видели ратные. За ним следовали князья с дружиною, также на
конях. С противной стороны устремились в бой пешие Ярославовы люди. Ивор
проезжал через заросль и под ним споткнулся конь; пешие новгородцы
опередили его и сцепились с неприятелем: пошли в дело дубины и топоры.
Поднялся страшный крик. Суздальцы побежали; новгородцы подсекли стяг
(знамя) Ярослава. Затем подоспел Ивор со смольнянами. Добрались до другого
стяга. Князья с дружинами оставались позади.
   Тут Мстислав, увидя, что молодцы зашли слишком далеко и неприятельская
сила может окружить и смять их, закричал: "Не дай Бог, братья, выдавать
этих добрых людей!" И он пустился вперед сквозь свою пехоту: за ним
последовали другие князья. Настала жестокая сеча. Юрий и Ярослав бежали,
бросив свой обоз. Быть может, это было сделано в надежде, что противники
бросятся на грабеж, а тем временем можно будет обратиться и ударить на
них. Но Мстислав закричал: "Братья новгородцы, не бросайтесь на обоз, а
бейте их; не то - они вернутся и сметут нас". Новгородцы послушались и
продолжали крепко сражаться, а смольняне оставили бой и начали грабить
обоз. Сам Мстислав трижды проехал сквозь неприятельские полки, поражая
направо и налево топором, который был у него привязан к руке поворозкою
(шнурком).
   Все пошло врассыпную; много суздальцев пало под ударами топоров
новгородских и смоленских, много утонуло во время бегства, много раненых
прибежало во Владимир, Переяславль, Юрьев и там умерло. "Такова-то была, -
говорит летописец, -слава Юрия и Ярослава; напрасна была их похвальба: в
прах обратились сильные полки их". Семнадцать знамен Юрия, тринадцать
Ярослава и до ста труб и бубен достались победителям. Шестьдесят человек