сами ломают свои лавки, разбрасывают и в слезах умиления раздают товары кому
попало.
     Это, и правда, жутко. Чтобы новгородский купец свою лавку и свои товары
расточил собственной рукой? Нет, это апокалипсис какой-то!
     Жить,  а тем более царствовать в такой стране  было безнадежно.  В 1572
году Грозный пишет завещание, которое правильнее было  бы считать диагнозом:
кругом враги, нечистая сила, "тело изнемогло, болезнует дух, струпы душевные
и  телесные умножились, и нет врача, который бы меня исцелил; ждал я, кто бы
со мною поскорбел, -- и нет  никого, утешающих я не сыскал, воздали мне злом
за добро, ненавистию за любовь..."
     Однако  не   следует  думать,  что   обиженный  Грозный   отказался  от
строительства Империи.  Он просто реально оценивал свои возможности и спешил
спланировать дальнейшую тактику  для использования ее  наследниками. Главной
мыслью завещания была-таки  борьба с крамолами, то  есть перманентная чистка
пирамиды потомками Императора:
     "Что я учредил опричнину, то на воле детей моих, Ивана и Федора; как им
прибыльнее, так пусть и делают, а образец им готов".
     Теперь за  судьбу страны можно было не  опасаться, и Грозный стал вести
себя  спокойней,  занялся любимыми казнями  и чудачеством. Одну за другой он
пытал и казнил правительственные команды. Десятки самых родовитых и именитых
запросто лишались  головы. Уже соседством  простых опричников чести боярской
уязвить было нельзя, так Иоанн вытащил с какой-то азиатской помойки татарина
Симеона  Бекбулатовича, крестил  его и  венчал взамен  себя на  царство. Сам
назвался князем Московским и скромно присаживался в Думе на краешек боярской
лавки. Дурь продолжалась два года, потом кумысного царя всея Руси выкинули в
Тверь.
     Казни, впрочем,  не  прекращались. Стали  рубить головы и попам: в 1574
году "казнил царь на Москве  у Пречистой, на площади  в Кремле многих  бояр,
архимандрита чудовского,  протопопа, и всяких  чинов  людей много, а  головы
метали под двор Мстиславского".
     Князь  Мстиславский возглавлял  земство,  то есть был крайним  за грехи
земли  русской  перед царем. Чуть не  каждый  год  он писал царю покаяния во
многих изменах,  в наведении на Русь татар, в стихийных бедствиях, в  дурных
мыслях. Других за  такое уже казнили бы по нескольку раз, а Мстиславского до
поры не трогали, -- работа у него была такая.
     Грозный  успешно  воевал,  раздвигая пределы  Империи,  его  люди  тоже
старались. Бояре Строгановы получили лицензию на шкуру неубитого медведя  --
Сибирь. Они наняли банду волжских разбойников под предводительством донского
атамана Ермака и в 1581--83  годах в несколько раз увеличили территорию всея
Руси.
     Все соседние  государства трещали под  ударами Иоанна. Стал он душить и
Крым.  Татары  поняли,  что  отсидеться  не  удастся.  Весной  1571  года  к
московским  владениям  подошло ханское войско  в 120  000  человек. Тут же к
татарам набежали ссыльные князья, обворованные  бояре и просто  беглые враги
народа. Терять им было нечего, и они подробно доложили о двухлетнем голоде в
Москве, о чудовищном  геноциде  в  провинции,  об  упадке  патриотизма.  Хан
спокойно пошел на Москву.
     Донские казаки, доселе исправно доносившие о неприятеле, теперь коварно
промолчали.  Иоанн в ужасе бежал  в леса. 24 мая татары подошли к  столице и
запалили ее. Огонь при попутном  ветре выжег  все  деревянное. Уцелел только
Кремль. Народу  и  войска погибло 800 000 (не  верю, но так у  Историка!  --
С.К.)  --  пять с лишком  куликовских жертв! Причем  татары  и не  рубили-то
никого.  Большинство  сгинуло  в трехслойной давке у задних ворот, остальные
сгорели заживо и задохнулись в дыму. Москва-река "трупов не пронесла". Трупы
потому   сбрасывались   в  реку,  что  в  землю  успевали   хоронить  только
родственников,  а  какие у кого остались  родственники? Хорошо, хоть нашлись
смелые люди с  новгородским опытом: они  привычно расталкивали речные заторы
баграми.
     Татары забрали еще один "куликовский комплект" -- 150 000 пленных --  и
пошли восвояси. Грабить в Москве ничего не стали, боялись огня. С дороги хан
Девлет-Гирей написал Грозному  высокомерную грамоту, в  которой обозвал царя
трусом,  наградил  всякими  плохими  средневековыми  прозвищами,  потребовал
Астрахани  и Казани, брезгливо  отказался  от  московской  короны  и  денег,
которые были, как он считал, -- в его руках.
     Вот вам и 100 лет после Ига! Вести себя нужно скромнее, девочки!
     Крымскому  хану  понравились  подмосковные  вечера,  и  ровно через год
татарское войско в том же составе и той же численностью  снова оказалось под
Москвой.  Грозный  сразу согласился отдать  Девлет-Гирею Астрахань,  но  тот
требовал еще и Казань, и дань. Царь задумался. Но тут в дело без спросу влез
князь Михаил Иванович Воротынский и в нескольких битвах прогнал татар вон...
     Ба! Да это же  наш Михайло Воротынский! Я чуть  было не проскользил  по
имени  богатыря  безразличным  взглядом:   мало  ли  еще  осталось  на  Руси
недорезанных бояр! Но, слава Богу, зацепило! Это же наш симпатичный Михайло,
тот самый, который, сидючи в  монастырской ссылке, уверенно требовал  у царя
законной  пайки: романеи,  осетрины, иду, лимонов, труб  левашных. И теперь,
исправившись и  отъевшись на лагерных харчах, вдруг оказался  героем и  спас
хлебосольного начальника!
     Здесь проявилось великое правило имперского строительства, которое одно
могло  воздвигнуть нашу Империю! Но  проявилось и кануло в  небытие. Правило
это такое.  Старайся не выбрасывать горячие  фишки. Есть несколько  способов
обуздать  цепную реакцию  {KPM}.  Сделай грозное  лицо  и  ласково  отшлепай
шалуна. Поставь его в угол. Пройдет  время, и он поймет, что  365 лимонов  в
год, 200 лимонов и ни одного лимона --  это три большие  разницы! А  что  он
показал  тебе зубки, так это ты  прости: на  псарне из выводка щенков всегда
выбирают самого кусачего, тебе ли этого  не знать! Пока пацан будет стоять в
углу,  ума  у  него  не  убавится,  но подлого  М-чудачества  убудет,  {KPM}
стабилизируется.  Так  твоя пирамида, государь, воссияет интеллектом.  А  ты
усидишь на ее вершине, потому что от каждого отшлепанного возьмешь-таки долю
ума. А М-чудачество твое куда ж  денется, разве только затаится под  фраком,
под галстуком-бабочкой. Вот  и  останется  у  тебя  самый высокий  {KPM},  и
"бесный" святой Вассиан Топорков не заворочается в своем лесном гробу.
     Прошли   века,  и  правило  Воротынского  было  подхвачено   вертлявыми
иностранцами, они испытали и развили  его.  А  мы,  увы,  остались с законом
Топоркова.
     Досаду  от Крыма  хотелось сорвать хоть на  ком-нибудь. Иоанн нахамил в
дипломатической  переписке королю шведскому, напал на крепость Виттенштейн и
в  конце 1572  года взял ее штурмом.  Примерно с этого момента фортуна стала
поворачиваться  к  нему  задом.  При  штурме был  убит  царев любимец Малюта
Скуратов-Бельский. Грозный согнал и связал всех пленных немцев-шведов,  сжег
их живьем. Черный дым при ясной погоде достиг небес. Там задумались...