он и мечтал, он сидел в горячей ванной вместе со своими друзьями, положив
руки на края, и они могли слышать слабые электронные звуки аркадных игр,
доносившихся из игровой комнаты по соседству, которые причудливо
смешивались с шорохами леса, уходившего в сторону Сьерра.
 
 
 
   Эпилог 
 
   Последний из Истинных Хакеров 
 
   Кембридж: 1983 
 
 
 
   Последний из Истинных Хакеров 
 
 
   Спустя много времени после той самой вечеринки, после которой у Кена
Вильямса сгорел дом, и двадцать пять лет спустя после того как ребята из
Клуба Моделирования Железной Дороги в МТИ обнаружили присутствие TX-0,
человек, который сам себя называл последним из настоящих хакеров, сидел в
комнате на девятом этаже ТехСквера.
   Комната была завалена распечатками, томами руководств, здесь же лежал
спальный мешок, и стоял подмигивающий курсором компьютерный терминал,
подсоединенный к прямому потомку компьютера PDP-6 под названием DEC-20.
Этого человека звали Ричард Столлман. Он разговаривал очень возбужденно,
повышенным тоном, и не пытался скрывать эмоций, с которыми он описывал,
как он сам говорил "изнасилование лаборатории ИИ". Ему было тридцать.
Бледное лицо и жидковатые темные волосы живо контрастировали с сильным
огнем, горевшим в его глубоких зеленых глазах. На них наворачивалась
слеза, по мере того как он описывал упадок и разложение Хакерской Этики в
ТехСквере.
   Ричард Столлман попал в МТИ двенадцать лет спустя: в 1971 году, и
испытал прозрение, которым наслаждались и все остальные, кто открывал для
себя этот чистый хакерский рай, - Монастырь ТехСквера, где жили, для того
чтобы заниматься хакерством, и занимались хакерством для того чтобы жить.
Столлман тоже начал интересоваться компьютерами, начиная со старших
классов школы. Однажды летом, в лагере, он был изумлен прочтением
компьютерных руководств, которые он одолжил у одного их своих наставников.
В своем родном Манхэттене он нашел компьютерный центр, в котором он мог
упражняться в своем новом увлечении. К тому времени, как он поступал в
Гарвард, он уже был экспертом в области ассемблерных языков, операционных
систем и текстовых редакторов. Он также обнаружил в себе глубокое
пристрастие к Хакерской Этике, и начал очень рьяно следовать ее принципам.
Поиск атмосферы, более совместимой с хакерством - вот что привело его из
относительно авторитарного вычислительного центра Гарварда, который
находился вниз по Массачусетс Авеню, в, собственно МТИ.
   Чем ему нравилась лаборатория ИИ в ТехСквере, так это тем что "тут не
было никаких искусственных препятствий, т.е. того, что искусственно
навязывается и того, что сильно затрудняет работу людей, то есть
бюрократии, секретности, нежелания делиться с другими людьми". Также ему
нравилось проводить время в компании людей, для которых хакерство было
смыслом их жизни. Он признавал, что он сам тоже не имел никакой склонности
к традиционной человеческой схеме отношений типа "ты мне - я тебе". На
девятом этаже его оценивали исключительно по тому, как он занимался
хакерством, и по тому, как он был частью этого сообщества, построенного
вокруг этой магической гонки за совершенством.
   Его способности стали видны окружающим и Расс Нофтскер, администратор
лаборатории ИИ, который принимал серьезные меры безопасности по время
акций протестов против войны во Вьетнаме, пригласил Столлмана на работу в
качестве системного программиста.
   Ричард часто впадал в ночную фазу, и когда люди, работавшие в
лаборатории, узнали что он, параллельно, сумел получить с отличием диплом
по физике в Гарварде, то даже лучшие из лучших хакеров были поражены.
   По мере того как он шел по тому же пути что Ричард Гринблатт и Билл
Госпер, которых он считал своими учителями, взгляды Столлмана-хакера на
Хакерскую Этику становились все тверже. Он начал рассматривать лабораторию
как выражение этой философии, как конструктивную анархию, которая, по
выражению Столлмана, сохранившемуся в компьютерном файле, "никоим образом
не пропагандирует джунгли, живущие по принципу грызущихся диких собак.
Американское общество уже стало такими джунглями, в которых все пытаются
перегрызть друг другу глотку, и правила по которым оно живет, всячески
этому способствуют. Мы [хакеры], желаем заменить эти законы на такие
правила, в которых приоритет отдается конструктивному сотрудничеству".
   Столлман, которому нравилось, когда его называют по его инициалам -
РМС, в качестве вклада в свой путь, каким он общался с компьютерами,
использовал Хакерскую Этику в качестве руководящего принципа для своей
самой известной работы - программы-редактора EMACS. Редактор, благодаря
своей неограниченной архитектуре, вдохновлял людей на добавление в него
новых возможностей и неограниченные улучшения, что позволяло пользователям
максимально подстраивать его под себя.
   Программа распространялась бесплатно для любого, кто соглашался с его
единственным условием: "что любой, кто внесет в EMACS улучшения и
расширения включит их в состав EMACS, что поможет его улучшить. Я назвал
это соглашение 'коммуной EMACS'", - писал РМС, - "Так как я делился этой
программой, то и для них было долгом поделиться; мы работали совместно,
вместо того чтобы работать друг против друга".
   На университетских факультетах компьютерной науки EMACS стал фактически
стандартным текстовым редактором. Это был яркий пример того, что могло
произвести на свет хакерство.
   Шли семидесятые годы, и Ричард Столлман начал замечать изменения в
своем любимом заповеднике. Первое нашествие произошло, когда Официально
Санкционированным Пользователям стали назначаться пароли, а все
неавторизованные пользователи не допускались к системе. Как истинный
хакер, РМС презирал пароли, и он гордился тем фактом, что компьютеры,
которые он обслуживал, не имели никаких паролей. Но департамент
компьютерной науки в МТИ (которым управляли другие люди, не имевшие
отношения к лаборатории ИИ) решил установить на его машине систему
безопасности.