cnpm{lh  орудиями,  минная рота и Уссурийская казачья  сотня.  Для
обороны   устья  Амура  в  Николаевском  отряде  -  один  линейный
батальон,  крепостная  артиллерийская  команда  и  четыре   горных
орудия.  Оборону устья Амура сосредоточить вблизи мыса Чныррах,  а
оборону  Сахалина  предоставить его  собственным  силам,  то  есть
местным  командам,  поселенцам и каторжанам.  Оборона  острова  от
вражеского  десанта возлагается главным образом  на  Тихоокеанскую
эскадру.
Остальные  войска  округа составят два отряда: Южно-Уссурийский  и
Забайкальский.  Первый отряд формируется из  Приморской  группы  в
составе  пяти стрелковых батальонов, шестнадцати легких и  четырех
горных орудий и четырех казачьих сотен и должен идти на Синчагоу и
Нингуту  в  Омоссо; и Хабаровско-Благовещенской группы, которая  в
составе  четырех линейных батальонов и шестнадцати  легких  орудий
должна  водою и железнодорожным путем добраться до Никольского,  а
отсюда  следовать по пути первой колонны, то есть  на  Синчагоу  и
Нингуту  в Омоссо. В общем, Южно-Уссурийский отряд будет  состоять
из  двенадцати батальонов, шести казачьих сотен и пятидесяти  двух
орудий   под  общим  командованием  командующего  войсками   Южно-
Уссурийского отдела генерал-майора Конанского. Забайкальский отряд
формируется  из  четырех колонн: первая в  составе  трех  казачьих
батальонов,  трех  казачьих  полков  -  шестнадцати  сотен   -   и
двенадцати  конных орудий, сосредоточившись у Цурухайтуна,  должен
двинуться  на Хайлар, Цицакар и Бодунэ; вторая колонна, в  составе
четырех  конных амурских сотен и четырех ракетных станков,  должна
идти  из Благовещенска на Мергень и Цицикар, где присоединиться  к
войскам  первой колонны; третья колонна, в составе  трех  казачьих
батальонов  при шести горных орудиях, подлежит сплаву по  Амуру  и
Сунгари   до  Бодунэ;  четвертая,  в  составе  четырех  Сретенских
резервных батальонов, также подлежит сплаву тем же путем. В Бодунэ
все  колонны Забайкальского отряда должны соединиться и  поступить
под  общее  командование  помощника командующего  войсками  округа
генерал-лейтенанта  Гродекова, причем во  всем  отряде  получается
десять батальонов, двадцать сотен и восемнадцать орудий. Из Омоссо
и   Бодунэ  отряды  Южно-Уссурийского  и  Забайкальского   отрядов
совокупно  направляются  к  Гирину,  где  соединяются  под   общим
начальством  генерала  Духовского.  Здесь  должно  сосредоточиться
двадцать  два батальона, двадцать шесть сотен и семьдесят  орудий.
Тот  час  по  объявлении  войны, то  есть  если  Япония  откажется
очистить  Ляодунский полуостров, Российский императорский  военный
флот должен отрезать сообщение японской армии от метрополии."
-  Учитесь у отца, мичман, - кладя в кожаную папку листы,  говорил
командор  Тодаси  Одзу. - Половина успеха на войне  -  это  знание
планов противника. А эта информация тем более бесценная, что в ней
названы все наличные силы русских на Дальнем Востоке.



ИВАШНИКОВ. ПРИМОРСКАЯ ОБЛАСТЬ.

Долгими  зимними вечерами в жарко натопленной горнице, когда  Иван
приезжал домой на зимние вакации из Владивостока, где он учился  в
гимназии,  или  душными  летними ночами в копнах  свеженакошенного
сена, окружали они, ребятня, как стайка серых воробушков, деда,  а
тот, весьма польщенный вниманием, степенно оглаживал широкую седую
бороду,  ласково гладил по головушке младшую его сестренку Настену
и  пускался в воспоминания. Ровесников в станице у него не было, а
молодые, в расцвете, мужики все о повседневных делах гутарили, вот
он и отводил душу с детьми. Любил он старину помянуть, а помянув -
увлекался и увязал в ней глубоко, не вытащишь.
Дед  рассказывал, как его отец, крепостной крестьянин, был  сослан
помещиком  "за  продерзости" еще в восемьсот пятом  в  Забайкалье,
женился  там  на  бурятке  и  остался заводским  крестьянином  при
Нерчинских  серебряных заводах. Вот откуда у  Ивашниковых  широкие
скулы, темные глаза, чуть приплюснутый нос и густые черные волосы.
Таких  здесь называет гуранами - ясно для всех - помесь русаков  с
бурятами.  Куда бы не забросила судьба русских людей - в  горы  ли
Кавказа, в таежные ли дебри Сибири, в песчаные ли пустыни и оазисы
Средней  Азии или бескрайние степи Забайкалья - везде  приходилось
им  сталкиваться  с местным людом, иной раз в кровавых  сечах,  но
большей частью удавалось налаживать мирные отношения, влиять на их
быт  и самому подвергаться влиянию. Да и шли-то в те края дальние,
главным  образом,  солдаты, казаки, ссыльные да каторжные,  вот  и
брали  в  жены  местных девушек - отличных хозяюшек, трудолюбивых,
покладистых,  детей  рожавших крепких,  ядреных,  сперва  с  явным
преобладанием     монгольских  кровей,  но  годы  спустя,   сменив
несколько поколений, круто замешанных на русской крови, все  более
и  более  похожих  на  природных русаков; но приглядись  -  гурана
всегда узнать можно.
В  начале  семисотых годов, с открытием в Нерчинском крае  богатых
рудных  месторождений,  здесь стали строить государевы  серебряные
заводы.  Для  обеспечения  заводов и рудников  рабочими  руками  и
продовольствием,   сюда  начали  переселять  крестьян   из   более
заселенных мест Сибири, либо по царевому Указу 1760 года  помещики
ссылали  крестьян "за продерзости", либо в зачет рекрутов  ссылали
крестьян  не старее сорока пяти лет с их семьями. Сюда же  с  1764
года  стали ссылать вывозимых из Польши русских крестьян, негодных
для  зачисления в пешие и конные сибирские полки. Более  же  всего
население  Забайкалья увеличивалось за счет ссыльных на  поселение
или  каторгу,  а  с изданием в 1822 году Устава о ссыльных,  такое
положение вещей закрепилось окончательно.
С   присоединением  к  России  Приамурья  и  установлением  широко
раскинувшейся границы с Китаем возникла необходимость  в  надежной
ее  охране и защите, ведь допрежь отношения с соседом худые  были,
но  вооруженного люда здесь было мало. Вот и получилось  так,  что
русский  казак, кочевой пограничный стражник из местных бурятов  и
приписанный  к  заводам и рудникам крестьянин, нередко  из  бывших
каторжников,  объединились  в одно Забайкальское  казачье  войско.
Было это в 1851 году.
К  ним частенько присоединялся отец и, дополняя деда, рассказывал,