j`rnpch. Первые четыре года он провел в Петропавловской крепости и
Шлиссельбурге,   а   летом  1887  года,   вместе   с   участниками
"Ульяновского процесса" Пилсудским, Волоховым, Горкуном и Канчером
из  Одессы в трюме парохода "Нижний Новгород" Добровольного  флота
был отправлен на Сахалин. Лишь в Красном море с них сняли кандалы.
На  каторге  Иван  Павлович находился десять  лет,  большую  часть
которых  служил  смотрителем  метеорологической  станции  в   селе
Рыковском.  0  нем  упоминает  А.П.Чехов  в  своем  труде  "Остров
Сахалин".   В  1895  году  Ювачев  был  переведен  в  крестьянское
сословие,  переезжает во Владивосток и в марте 1896 года  начинает
работать   в  качестве  командира  парохода  Уссурийской  железной
дороги.   Иван   Павлович  много  времени   уделяет   литературной
деятельности,  становится видным публицистом. Им написаны  "Восемь
лет  на  Сахалине", "Борьба с хунхузами на маньчжурской  границе",
"Шлиссельбургская    крепость",     "Из    воспоминаний    старого
моряка".Умер Иван Павлович Ювачев в 1936 году в Ленинграде.

Так  началась  долгая  военная служба  уссурийского  казака  Ивана
Ивашникова.  Поселили  его в землянке, кольцо  которых  опоясывало
затон.  Населены они были мастеровыми стихийно возникшего заводика
по сборке пароходов. Разобранные речные пароходики доставлялись из
России на пароходах Добровольного флота во Владивосток, а потом  в
вагонах  южной  части Уссурийской железной дороги. Собирали  их  в
Имане, поселке, где речка с таким же названием впадала в Уссури, и
через который железная дорога из Владивостока проходила дальше, на
Хабаровск. Отсюда они и разбегались по всему Амуру и его притокам.
А  пока  Иван принялся за столярные работы, которых было множество
на  строящемся пароходике. Через неделю на пароход пришли еще трое
казаков  станицы  Венюковой,  с  урядником  Евстаховым  во  главе,
беспокойным,   лет   за   тридцать   казаком,   ужасно    любившим
покомандовать.
-  Пароход будет баржи с грузом по реке таскать, а мы охрану нести
от  хунхузов,  - разъяснил он то, что все уже давно  знали.  Видно
было,  что назначением он доволен - в рейсе по Уссури от Имана  до
Хабаровки  и обратно станицы Венюковой не миновать, так  что  дома
быть  надеялся  он  часто. В трех верстах от Венюковой  находилась
пристань  Щебенчиха  строящейся северной  ветки  железной  дороги,
грузу  туда  шло много... Да и новая форма прибавляла ему  весу  в
собственных  глазах - фуражка с желтым околышком и черной  лентой,
на которой золотыми буквами сияло "Амур.-Уссур. казачья флотилия",
черный  флотский бушлат и черные погоны, обшитые желтым кантом.  И
конь на пароходе не нужен - пусть дома работает.
Где-то  он  прознал, что капитан их парохода - бывший  сахалинский
каторжник, да к тому же политик, замышлявший убить самого государя-
императора, о чем поведал, явившись поздно и дополняя  к  тяжелому
духу  сохнувших  портянок  запах  ханшинного  перегара  и  соленой
черемши. Жизнь его с этих пор значительно усложнилась - и  команды
капитана  исполнять надо, и боязно - как бы впросак не попасть,  а
вдруг  каторжник-капитан чего не то скомандует. Приходилось дядьке
Евстахову  напрягаться.  Он  даже  ходил  куда-то  советоваться  и
вернулся  окончательно  запутанный,  но  и  явно  важничающий   от
сознания своей значимости.
- Сполнять приказы велено, да приглядывать, как бы чего...
В  мае пароход, подцепив на буксир пяток деревянных барж, принялся
бегать  по  Уссури  с  грузами, доставляемыми из  Владивостока,  и
заходя  во все станички, а чаще всего на пристань Щебенчиху.  Река
Уссури широкая, извилистая, с быстрым течением и обилием островков
и  проток.  На  нашем,  правом берегу, расположились  десятка  два
казачьих  станиц, и деревушек пять на левом, китайском,  Хотя  там
редко-редко  виднелись  и жалкие фанзушки  в  окружении  ухоженных
ncnpndnb, на которых постоянно копошились люди - мужчины,  женщины
ли  -  не  разберешь: и те и другие в синей дабе и с косами.  Косу
полагалось  носить  и  мужчинам  в  знак  покорности  маньчжурской
династии императоров Китая.
-  В запрошлом году эпидемия холеры была, - хмуро объяснил урядник
Евстахов, - много людей унесла. Манз, - так он называл китайцев, -
особенно. Голодно живут, первые кандидаты в покойники. Да и  нашим
досталось.  В  иных  станицах  до  двадцати  человек   от   заразы
поумирало.
Иван  стоял на руле, перебирал спицы, направляя пароход то вправо,
то  влево,  следуя громким и четким командам капитана. Был  жаркий
летний  день, река искрилась солнечными бликами, берега утопали  в
густой  свежей яркой зелени. Благодать, кабы не оводы  с  зелеными
макушками, с налета пробивающие даже рубаху.
Вдруг справа, из-за островка, вынырнула длинная шаланда под грязно-
серым парусом. Видно было, как люди в шаланде заметались, явно  не
ожидая и не желая встречи с пароходом.
-  Манзы, - сразу определил Евстахов и удовлетворенно крякнул.  Он
стоял здесь же, иногда сменяя Ивана на руле, а больше скрываясь от
палящих  лучей  солнца  и  слепней в продуваемой  свежим  ветерком
рубке.  -  Ишь, деру дают, не хотят встречаться. Да не хунхузы  ли
они? Очень уж суетятся.
А  шаланда,  круто  разворачиваясь под  ветер,  уходила  в  ту  же
протоку, откуда только что появилась.
-  Китайцы  послали своего генерала Джао-мина с отрядом на  поиски
хунхузов, - объяснил капитан. - Джао-мин нанял на летнюю навигацию
пароход "Ингода", взял на буксир две шаланды и возит свое воинство
по Амуру и Уссури в поисках хунхузов. Его боятся все - и хунхузы и
мирные китайцы. Поэтому от нас они и удирают. Приняли за "Ингоду".
"Ингода" славилась по всей речное системе тем, что ее, как  лучший
пароход,  избрали для путешествия по Амуру пять лет назад  недавно
воцарившего  императора  Николая II, в  то  время  еще  наследника
престола. Он, совершая кругосветное путешествие, возвращался через
Владивосток и всю Сибирь в Петербург.
По Уссури и вверх и вниз ежедневно плавало довольно много казачьих
лодок,  гиляцких  оморочек и китайских шаланд,  так  что  разумных
объяснений  поспешного  бегства шаланды не  было,  разве  что  они
действительно боялись своего генерала.
Вечером,   приткнувшись  к  пристани  в  Щебенчихе,   они   завели
причальные  концы  на  глубоко врытые в  землю  у  берега  палы  и