взглядом по кучке понурых ладей с заискивающими глазами и  робкими
улыбками.
На  сей раз они забрались довольно далеко от города, в бухту Малый
Улисс, где располагалась со своими складами минная команда  и  где
сегодня  должен был стать под разгрузку пришедший на днях  военный
транспорт.  От духоты августовского дня спасали легкий  ветерок  с
моря,  со  стороны  Русского острова,  и  белые  пушистые  облака,
изредка  загораживающие  солнце.    Сидя  на  круглых,  обкатанных
волнами  береговых  валунах  и опустив  босые  ноги  в  прохладную
ласковую  воду,  он с интересом наблюдал, как обнаженные до  пояса
военные   моряки  перегружали  с  транспорта  на  берег   длинные,
блестевшие на солнце мины Уайтхеда. Постукивали поршнями и  шипели
струйками пара судовые лебедки; над сонной еще водой бухты звучали
команды  "Вира",    "Майна", "Давай-давай" и не несущий  смысловой
нагрузки, но обязательный словесный гарнир озорного мата; одна  за
другой  появлялась  из  трюма и осторожно  переносились  на  берег
серебряные акулы мин; и он тихонечко шептал себе под нос, -  сити,
хати, кю..., как вдруг ощутил на плече увесистую ладонь, и жесткие
пальцы  впились  в  ключицу.  Мгновенно  сгруппировавшись,   чтобы
распрямиться в отпоре стальной пружиной, боковым зрением он увидел
Bk`dhbnqrnjqjncn  контрразведчика, крепостной жандармской  команды
ротмистра  Марпурова, франтоватого красавца  с  холодными  бледно-
голубыми  глазами  и  тонкими черными усиками  над  вечно  мокрыми
красными губами. Но держал его не Марпуров, которого ему ничего не
стоило  в  мгновение ока превратить в мешок с требухой и обломками
костей,  джиу-джитсу  и  каратэ в училище  им  преподавал  опытный
мастер; на него уже грузно наваливался, ощутив его крепкою мышцы и
предупреждая отпор, здоровенный краснорожий унтер.
-  По  мне  все косоглазые на одно лицо, но вот этот примелькался,
явно   славится   излишним  любопытством,  -  насмешливо   говорил
Марпуров.
И  унтер  добродушно бормотал, - Не дергайся, манза, не  дергайся,
охолонь, - но держал за плечи основательно.
Спешившему  к ним в виноватом поклоне старшинке китайцев  Марпуров
равнодушно бросил, - с тобой потом побеседую...
Пока  унтер,  сведя  его  руки вместе и  обхватив  их  здоровенной
лапищей за запястья, другой рукой жестко шарил, обыскивая,  сверху
вниз  по  телу, он заметил, как один из парней-китайцев  юркнул  в
густые  кусты  и  заспешил  в  соседнюю  бухту  Диомид,  где  было
небольшое  китайское  поселение и откуда на лодке  за  час  вполне
можно было добраться до города.
Марпуров тоже заметил карабкающегося по откосу на сопку китайца  и
удовлетворенно кивнул.
Потом унтер ловко перетянул сложенные его руки ремнем и подтолкнул
за  деревянную  казарму, где их уже дожидалась  пролетка  с  парой
коней.
-   Дюжий  бычок,  крепенький,  -  одобрительно  отозвался  о  нем
Марпурову  унтер, привязывая свободный конец ремня к  подлокотнику
пролетки.
-  Этот  бычок на веревочке, а второй конец на холке у  коровушки,
вот корову-то и доить будем , - туманно отозвался Марпуров.
Вот  тут  у  него  сердце в пятки и ухнуло. Влип-то  как!  Неужели
Марпуров  отца шантажировать собирается? О, насколько это  ужасно.
Он  безнадежно  оглянулся,  но руки были  больно  стянуты;  унтер,
охранник  сразу видно, опытный, револьверы у них с  Марпуровым  на
поясах внушительные, да и знал Марпуров, небось, на кого охотился.
С  час,  по  трясучей  проселочной дороге, сперва  вдоль  поросшей
камышами и осокой медленной речушки, потом на крутую сопку,  вниз,
по  шаткому деревянному мосточку через речку Объяснение,  а  затем
вдоль  бухты  Золотой Рог - по Пфефферовской госпитальной  улочке,
мимо  флотского  экипажа и мельницы Линдгольма добирались  они  до
Мальцевского  оврага, а оттуда уже рядышком - подняться  вверх  на
Лазаревскую  в  Офицерской  слободке  и  по  ней  до  приземистого
кирпичного  здания  крепостной жандармерии,  Лазаревская,  9.  Всю
дорогу  сидящий  рядом  Марпуров  молчал,  изредка  лишь  на  него
поглядывая, и усики пощипывал задумчиво.
Его же мысли лихорадочно метались. Что говорить? Как выпутываться?
Да  и  что  Марпуров против меня может иметь? Прогулки по  городу?
Китайскую дабу заношенную? Записей то у меня с собой никаких  нет.
А   дома   рыться,  обыскивать,  отец  не  позволит.   Консульство
экстерриториально...  Намекнул, что отца  станет  шантажировать...
Но чем?
Приехали. Марпуров дверь в свой кабинет открыл, указал ему на стул
в  углу,  и  сам  сел за стол, боком к окну. Два окна  в  кабинете
крепкими решетками были схвачены и в откос близкой сопки смотрели.
Унтер  потоптался  недолго и, повинуясь жесту Марпурова,  вышел  и
загремел кружкой по пустому ведру, со дня воду вычерпывая.  Потом,
слышно  было  как подковки гремят, пару шагов сделал и  уселся  на
шаткую скрипучую лавку.
Марпуров  удобно  устроился в кресле, закурил  длинную  манильскую
qhc`ps,  помахал рукой, синий дым разгоняя, и неожиданно для  него
произнес, - Ждем полчаса, сейчас за тобой должен явиться  господин
Ватацубаси-старший. Очень уж егозливый ты, студент...
Еще  помолчал.  Затем опросил, - Зачем в Анучино, Новокиевское,  в
Святую Ольгу ездил?
Он  ответил, в глаза Марпурову честно глядя, как и было уговорено,
-  Отцу помогал, отчеты японских купцов и ремесленников собирал  и
заказы их, что покупатели требуют...
-  Врешь  ты  все...  А  сейчас отчего заплатанный?  Одеть  совсем
нечего?  По  военным  объектам чего  шляешься?  На  обратный  путь
зарабатываешь?
-  Одеться  есть  во что, а деньги нужны, это да. У  отца  просить
надоело. А работу ищу где придется, и у военных тоже...
- А вот мне известно, что ты агент общества Гэнъёсямотаешься, от его членов отчеты собираешь...
отделяющий остров Кюсю от материка/

- Я впервые слышу об этом обществе, - твердо возразил он.
-  Сейчас  же  после твоего отъезда из Анучино на  стрельбище  был