khve, все, окружавшие ее - и евнухи у жаровен с чаем и у столика с
яствами,  и  служанки  с теплыми халатами, и фрейлины,  пытающиеся
развеселить     скабрезными    историйками,    все     моментально
отворачивались или отводили глаза - гнев ее был опасен, она  могла
отдать под бамбуковые палки.
Дежуря  в  покоях  императрицы,  Жун  Мэй  слышала  старческое  ее
брюзжание.
-  Черви,  они  растаскивают  мою империю.  Французы  и  англичане
отрывают  южные провинции, Япония захватила Ляодун...  Сейчас  они
подобны тиграм, но если не удастся вернуть Ляодун, они превратятся
в  черных  драконов.  Тогда их полчища набросятся  на  Поднебесную
империю  и  мне, как тридцать пять лет назад императору  Сяньфэну,
придется  бежать,  бросив все, и укрываться  где-нибудь  в  жалком
окраинном городишке...

Прибывший  гонец  доставил вконец расстроившие  ее  вести.  Японцы
требовали   огромную  контрибуцию,  остров  Формозу,  Пескадорские
острова и, главное, Ляодун. Ли Хунчжан сообщал, что если он  будет
тянуть   с   подписанием  мирного  договора,  то  японцы   обещают
возобновить военные действия.
Она  потребовала карту, зло выбранила за медлительность и  впилась
глазами в причудливые очертания берегов Желтого моря и Чжилийского
залива.
Чего же следует ожидать от японцев?
Из  Вэй-хай-вэя они бросятся на Шаньдун? Из Ляодуна на Маньчжурию?
Или на Дагу, Тяньцзин, а потом направятся сюда, в столицу империи?
От  страха она тряслась. Тряслось жирное тяжелое морщинистое серое
под   рисовой   пудрой   лицо,  тряслись  многочисленные   складки
подбородка,  трясся желеобразный бюст, трясся толстый  живот,  что
хорошо  было  заметно  по  колебаниям отворотов  халата,  тряслись
колени,  тряслись руки и, подтверждая страх, дребезжаще  зазвенела
чайная чашка о блюдце. Она бросила чашку, почти рухнула в кресло и
крикнула, - Пусть подписывает!


ВИТТЕ. ПЕТЕРБУРГ.

Обычно   спокойный   и  выдержанный,  Сергей  Юльевич   прибыл   в
министерство  финансов  явно  возбужденный.  Поднявшись   в   свой
кабинет, он тотчас велел пригласить к  себе ближайших помощников и
единомышленников  -  директора  канцелярии  министерства  финансов
Петра  Михайловича  Романова и начальника азиатского  департамента
Дмитрия Дмитриевича Покотилова.
-  Вы  уже  изучали японские требования к Китаю? - поздоровавшись,
сразу же приступил он к делу.
Удобно  устроившись  в  креслах  и видя,  что  разговор  предстоим
долгий, они закивали, - Да, конечно, конечно...
- И как вы их оцениваете?
Покотилов  обладал  более  решительным  характером,  выжидательных
позиций  не занимал и не любил в разговоре длинных пауз. -  Своими
захватами  на  материке Япония первой приступила к разделу  Китая.
То, что давно витало в воздухе, свершилось.
-  Да,  -  закивал  головой более осторожный в выводах,  несколько
медлительный,  имевший громадный опыт, работающий  в  министерстве
финансов  еще  с  шестидесятых годов Романов. -  Хотя,  если  быть
точным,  за  Китай  первыми взялись англичане с французами  еще  в
сороковые. После первой опиумной войны англичане захватили Сянган,
после второй - Бирму, а французы забрали Кохинхину и Аннам...
-  Но будем справедливы, - излишне самолюбивый и потому напористый
Покотилов весьма болезненно воспринимал поправки, - маршал Ямагато
sfe  восемь месяцев назад, в июне девяносто четвертого воинственно
заявил,  что  Японии  не  следует  ожидать,  пока  Россия  окончит
строительство   железной   дорога  до  Владивостока,   а   Франция
утвердится в Сиаме. И вот, как следствие...
-  Аппетиты  Японии грандиозны... Полюбуйтесь - Рю-Кю,  Пескадоры,
Формоза,  даже Ляодун! Недурно, недурно, - задумчиво и  размеренно
говорил  Витте, - Конечно, симоносекские требования представляются
мне в высшей степени  неблагоприятными для России. Какова хищница,
эта  Япония.  За  каких-нибудь двадцать лет весьма  преуспела,  ее
аппетиты  уже  не  ограничиваются  Кореей,  а  простираются  и  на
Маньчжурию,  даже на весь Китай. Ведь и к нам она  приблизилась  в
том  смысле,  что  если  прежде Приморская область  отделялась  от
Японии  морем,  то теперь она завязывает интересы на  материке,  и
весьма  некорректно. Конечно, нам более выгодно иметь  около  себя
соседом  сильный,  но неподвижный Китай, в этом заключается  залог
спокойствия  со  стороны  Востока.  Но  допустить,  чтобы   Япония
внедрилась едва ли не около самого Пекина и приобрела такую важную
область, как Ляодунский полуостров? Эдак мы можем не поспеть..., -
проговорился он.
-  До Китая ли нам? - осмотрительный Романов постоянно оппонировал
Сергею    Юльевичу,    служил   как    бы    неким    противовесом
скоропалительным,  в ряде случаев, выводам Витте  и  Покотилова  в
частых  их  беседах. - Вон, Сибирь и Дальний Восток, от  Китая  до
Ледовитого океана - пустынь необозримая. Ведь надо, надо  заселять
и осваивать. С одной стороны, это поможет разряжению крестьянского
населения   в   Европейской  России,  больше  будет  свободы   для
земельного  быта крестьян, а с другой стороны - появится  надежда,
что  Сибирский  железнодорожный путь сам себя станет  окупать  уже
сейчас, по мере заселения.
- Ну, заселять и осваивать такими темпами, как сейчас, на миллионы
лет хватит. Вон ведь какое противодействие встретила эта мысль.  И
прежде   всего   среди   наших   дворян-землевладельцев.   Министр
внутренних  дел  Иван  Николаевич  Дурново  сразу  позаботился   о
политических резонах и  стал выдумывать все, что  угодно, лишь  бы
препятствовать переселению. А ведь при откровенном  разговоре  они
нараспашку высказывают свои в высшей степени сокровенные опасения,
что если, мол, крестьяне в массовом порядке начнут переселяться  в
Сибирь  и  на  Дальний Восток, то земля не будет  увеличиваться  в
цене;  ведь  чем больше желающих ее купить, тем она  дороже;  и  с
другой  стороны, за обработку земли придется платить больше:  коли