ophakhfemm{u  был  вынужден  бежать из  столицы  в  провинциальный
городок  Жэхэ.  В  октябре  1860  года  оккупанты  навязали  Китаю
кабальный  договор,  по  которому  Тяньцзин  признавался  открытым
городом  и  торговым портом, Англия завладела территорией  Цзюлун,
Китай  обязался выплатить союзникам-оккупантам до восемь миллионов
ланов  серебра каждой и, кроме того, бедняков-китайцев разрешалось
использовать в качестве наемной рабочей силы в колониях  Англии  и
Франции. Умирая в Жэхэ, император Сяньфэн завещал Драконовый  трон
Сына  Неба  ребенку  Ниласы  - Цзай Чуню.  Чтобы  властолюбивая  и
жестокая   Ниласы   не  утвердилась  регентшей   при   шестилетнем
императоре и тем самым не забрала всю полноту власти в свои  руки,
приближенные Сяньфэна решили убить ее, но маньчжурская гвардия под
командованием   Жун Лу арестовала заговорщиков. Ниласы,  вместе  с
Нюхулу,  первой наложницей Сяньфэна, стала императрицей-регентшей.
Девизом  правления малолетнего императора Цзай Чуня стало "Тунчжи"
- "Совместное правление", имея в виду регентство двух императриц.
Через  четырнадцать  лет,  в январе 1875 года,  физически  слабый,
развращенный,  больной  сифилисом император  Тунчжи  умер.  Ниласы
настояла, чтобы трон наследовал ее племянник Цзай Тянь - сын брата
императора  Сяньфэна и ее младшей сестры. И опять  большую  услугу
оказал  ей  Жун  Лу,  заставивший противившихся  родителей  отдать
четырехлетнего  малыша.  Цзай  Тянь  был  возведен  на  Драконовый
престол,  а  девизом  его  правления было избрано  "Гуансюй",  что
означало "Блестящее наследие".
К   этому   времени  уже  шестидесятилетняя,  императрица-регентша
Ниласы,  обладательница  длиннейшего титула  Цзы-си-дуань-ю-кан-и-
чжао-юй-шоу-гун-цинь-сянь-чунь-си   -   Милосердная,   Счастливая,
Главная, Охраняемая, Здоровая, Глубокомысленная, Ясная, Спокойная,
Величавая,   Верная,  Долголетняя,  Чтимая,  Высочайшая,   Мудрая,
Возвышенная  и  Лучезарная,  большая проказница  в  молодости,  не
потеряла  вкуса  к жизни и в зрелом возрасте. Жила  императрица  в
новом   Летнем   дворце.  Старый,  Юаньмин  юань,  был   разрушен,
разграблен  и  пришел в упадок, негодность и полнейшее  запустение
после  англо-французской оккупации Пекина. Новый летний  дворец  -
Ихэюань, был построен на деньги, отпущенные казной в 1883 году для
строительства  военно-морского флота, и  представлял  собой  целый
комплекс  дворцов,  храмов, павильонов,  пагод,  отдельных  залов,
террас,  ажурных  мостов  и  других сооружений,  раскинувшихся  на
площади в триста тридцать гектаров.
Обожавшая   властвовать   и  распоряжаться   судьбами   четырехсот
миллионов   подданных,   Цыси  полностью  отстранила   безвольного
императора Гуансюя от управления государством и взяла всю  полноту
власти в свои руки. Относясь с полнейшим безразличием к страданиям
голодающего народа, она старалась сохранить высокий престиж  Китая
в   глазах   иностранцев  путем  демонстрации  блеска  и   роскоши
императорских покоев.
В  1895  году  Жун  Лу  - генерал-губернатор столичной  Чжилийской
провинции,  командующий  вооруженной и обученной  по  европейскому
образцу  Новой  Пекинской  полевой армии, начальник  императорской
гвардии и столичной полиции, верный слуга и даже, по слухам,  отец
второго,  тщательно скрываемого ребенка императрицы  Цыси,  был  в
зените своего могущества.
Выслушав Жун Мэи, он посочувствовал ее горю и пообещал устроить  в
свиту императрицы. Это удалось ему очень легко. Императорский двор
весь  состоял  из маньчжурцев, уже два с половиной века  правивших
Китаем,  и  внучке двоюродного брата Жун Лу, муж которой  геройски
погиб,  защищая  Ляодунский  полуостров  от  японских  орд,  место
фрейлины, конечно же, нашлось.

Присланный  императрицей Цыси зеленый паланкин,  несомый  четырьмя
pnqk{lh  евнухами, застыл у главного, восточного входа  Дунгунмэнь
Летнего дворца-парка Ихэюань. Выйдя из паланкина, ошеломленная Жун
Мэй   за  красными  стенами  императорского  города  и  верхушками
деревьев  увидела  крыши  дворцов,  покрытых  черепицей,   сиявшей
позолотой  и бирюзой, а перед ней высились кроваво-красные  врата,
по  обе  стороны которых возвышались странные сооружения из белого
нефрита.  По крытым переходам ее провели к Жэньшоудянь - Павильону
человеколюбия  и  долголетия, покоям императрицы.  С  восторгом  и
изумлением  застыла Жун Мэй перед входом, залюбовавшись  огромными
бронзовыми курительницами, свирепым драконом и журавлем,  сияющими
красной  медью,  яркой  глазурью  орнамента  керамических   чанов,
тончайшей резьбой дверей, пестротой одежды челяди...
-  Пойдем, насмотришься еще, - дернул ее за руку Жун Лу, и боковым
входом  провел  в  покои императрицы. Дежурный  евнух  внимательно
оглядел  трепещущую,  почти  теряющую сознание  от  значительности
момента  женщину,  велел поправить прическу и распахнул  громадные
двери,  на  которых  была  прибита желтая  драконовая  табличка  с
надписью: "Десять тысяч лет и еще десять тысяч по десять тысяч лет
императрице".
Жун  Мэй увидела в глубине комнаты двух пышно разодетых беседующих
женщин  -  молодую  и пожилую, шагнула вперед и упала  на  колени.
Совершая  сань-гуй цзю-коу - церемонию представления  императрице,
она,  делая маленькие шажки, трижды становилась на колени, по  три
раза касаясь лбом пола, и так и застыла перед женщинами.
-  Расскажи о себе, девочка, - сладким голосом пропела  старуха  и
Жун  Мэй  сразу  определила, что она очень злая  и  капризная,  но
притворяется доброй и ласковой. И очень стало ей горько и страшно,
и  захотелось  вскочить и убежать, но она вспомнила слова  старого
хушана Яня из храма Ху-шэнь и постаралась овладеть собой.
-  Нуцай  -  рабыня  Жун  Мэй родилась девятнадцать  лет  назад  в
Мукдене,  в семье даотая - губернатора провинции. Восьми  лет,  по
совету  дедушки Жун Лу, я была отдана в миссионерскую  школу,  где
училась до семнадцати лет.
-  Хао, хао, - хорошо, хорошо, - равнодушно бормотала императрица,
но тут насторожилась.
- Как, ты девять лет жила у варваров-миссионеров?
-  Нет,  нуцай Жун Мэй жила дома, меня утром уносили в школу  и  к
вечеру забирали обратно.
-  Хао, хао. А ты веришь в их бога? Того, который бунтовал, за что
его приколотили к деревянному кресту гвоздями...