cnbnphkh, что он в Токийском университете учится. Высоко  взлетел,
на меня, мухомора старого, и не глядит. Не помнит же он зла за то,
что  и его иной раз приходилось в карцер запирать. Так ведь не его
одного,  вон, и адмиральские сынки там побывали, почтения  им  это
только прибавило. Ну да бог с ним.
Отец  и  мать были несказанно рады приезду сына, хотя внешне  отец
эмоций и не проявил.
Вечером, оставшись в комнате одни, мужчины заговорили о деле.
-  Только  ли  навестить  родителей ты  приехал,  сын?  -  спросил
господин Ватацубаси.
-  Не  только, отец. Командор Тодаси Одзу просил передать вам свои
поклоны.
-  Да,  я  хорошо знаю господина Тодаси Одзу. Он служил в магазине
Альберса на Мальцевской и я помогал ему наладить кое-какие,  -  он
поколебался, - торговые, это самое точное определение,  связи.  Он
здесь  не  только продавал, но и покупал. Что именно, уточнять  не
надо.
-  Командор  Тодаси  Одзу поручил мне освежить  имеющиеся  у  него
сведения  об  этом  прекрасном городе и намекнул,  что  вы,  отец,
поможете мне в этом.
-  Хорошо, сын, но сам проделай основную работу: поброди по городу
и  окрестностям,  побывай в гостях у знакомых  девушек  -  в  этом
возрасте  все они окружены множеством молодых флотских и армейских
офицеров,  повстречайся со сверстниками-соучениками по гимназии  и
товарищами  по  детским играм. Буквально все, что ты  услышишь  от
них,  представляет значительный интерес. Перед твоим  возвращением
на родину я тоже покажу тебе кое-что важное.
Два  месяца отдыхал он во Владивостоке и весьма преуспел  в  своей
негласной  деятельности.  Неустанно  бродил  по  городу,  бывал  у
строящегося  сухого  дока,  у казарм Сибирской  военной  флотилии,
вслушивался  в  разговоры флотских и армейских офицеров  и  нижних
чинов,  заходил  в  низкие  темные  мастерские  военного  порта  и
Добровольного  флота,  поднимался  среди  корейских  и   китайских
рабочих на строящийся Голдобинский форт, ездил на ялике на Русский
остров.  Словом,  везде побывал, все узнал  и  лично  осмотрел.  А
вечерами  сидел у стола и вычерчивал китайской тушью план  города,
места  расположения  воинских частей, сухого  дока,  судоремонтных
мастерских,   фортов  Владивостокской  крепости  и   секторов   их
обстрела...  Даже  составил карточки едва ли не на  всех  офицеров
крепости и штаба Сибирской военной флотилии. Вошел в азарт, все-то
ему  легко удавалось, и принялся совершать дальние поездки -  и  в
село  Никольское, и в урочище Анучино, и в Новокиевское, в Камень-
Рыболов, в Раздольное и Посьет. А потом с наслаждением представлял
в  памяти  увиденное, составлял и перебирал карточки  -  вот  они,
бесценные  сведения  о  дислокации и  командном  составе  воинских
частей  в  Приморье. Комендант Владивостокской  крепости  генерал-
майор  Аккерман  Николай  Юльевич,  начальник  штаба  подполковник
Пестич  Константин  Филимонович, крепостной  артиллерией,  весьма,
кстати,  жалкой,  командует  полковник  Стрижев  Максим  Иванович.
Командир  порта контр-адмирал Энегельм, бурбон и уставник,  служит
едва  ли  не пугалом для молодых флотских офицеров, а вот командир
экипажа - капитан I ранга Вишняков, по отзывам - душка...
  Потом  принялся за описание путей сообщения. Еще  строящаяся  до
Хабаровки железная дорога осмотрена и описана в первую очередь - и
пропускная  способность,  и подвижной  состав,  и  все  станции  и
полустаночки, и мосты и мостики, все он зафиксировал. Затем пришла
очередь  причалов и пристаней во Владивостоке и больших  поселках,
вроде  Речного  в  устье Суйфуна на Амурском  заливе,  Славянки  в
урочище  Новокиевском, и в крохотных бухточках, где они  есть,  по
всему побережью от корейской границы до Императорской гавани.
Отцу спасибо, громадную помощь ему оказал. Почти все эти данные  у
него  были,  лишь кое-что перепроверить и уточнить оставалось.  Не
зря  же  отец  уже  двадцать лет прожил в среде этих  бестолковых,
доверчивых  простофилей,  хапуг и пьяниц  офицеров  и  чиновников.
Какое  уж  там  сохранение  военных  тайн:  приходит,  скажем,   в
консульство  полковник  Экстен, командир строительных  батальонов,
или интендантский чиновник Стрелков договариваться насчет поставки
цемента  марки "Онода", он здесь лучшим считался, да и дешев  был,
так прежде чем заказать количество, они обязательно посоветуются с
представителем  фирмы, назовут титулы работ и обсудят  объемы.  Ну
как  этому не порадоваться, как не восхититься их доверчивостью  и
простотой...
Корабли Сибирской военной флотилии и Тихоокеанской эскадры его  не
интересовали: каждую зиму они собирались в Нагасакской бухте,  так
что   на  них  только  самый  ленивый  не  побывал.  Он  сам,  для
ознакомления с флотом будущего противника, ездил неоднократно и на
"Память  Азова",  "Нахимов", "Корнилов", и на "Владимир  Мономах",
развозя  заказанные в магазинах сладости, чаи, фарфоровую  посуду,
гребни, веера и прочую галантерею.
Русские   офицеры  были  горячими  патриотами  своих  кораблей   и
настолько  крепко  их  любили, что едва ли  не  как  один,  желали
обзавестись  искусными их копиями. Японские  мастера,  славившиеся
тонкой,  кропотливой  работой,  в большом  количестве  изготовляли
модели  их  крейсеров  и  канонерских  лодок,  но  для  этого  они
нуждались   в   точных   измерениях.  И   командиры   кораблей   с
удовольствием предоставляли им такую возможность. Так что  русские
корабли  до последней заклепки давно не предоставляли секрета  для
командования японского флота.
И до того он увлекся своими изысканиями, видя полнейшее отсутствие
бдительности местных властей, что однажды попался.
Наняв за неплохую плату небольшую группку безработных китайцев,  в
поношенной куртке и заплатанных штанах из синей дабы бродил  он  с
ними  под предлогом поисков работы по всем интересующим его местам
города.  Таких  шатучих  группок тогда было  множество.  Прикрытие
оказалось  настолько удачным, что пару раз натыкаясь  на  знакомых
офицеров,  а  поиски работы приводили их, безусловно,  на  военные
объекты,   он  остался  не  узнанным.  Это  отец  подсказал,   что
работодатели  различают и ведут переговоры только  со  старшинками
таких  бродячих  групп ищущих работу азиатов, а  на  остальных  не
обращает   ни   малейшего  внимания,  скользнув  лишь  равнодушным