себя, Сергей Юльевич тихонечко подергал за кончик веревочки, но  и
это не помогло.
Сконфуженные,  все  разом засуетились, задвигались,  загалдели,  а
брательники, великие князья Николай Николаевич и Петр  Николаевич,
вкупе   с  Сергеем  Александровичем,  решительно  велели  мужчинам
перейти  в  соседнюю комнату и заняться сугубо мужскими  играми  и
развлечениями.
Больше  всех суетился московский генерал-губернатор великий  князь
Сергей  Александрович, чувствовавшей себя несколько  виноватым  за
конфуз,  и  потому  старавшийся  переключить  внимание  гостей  на
приятные темы.
Здесь  выпили и раз, и два, и три, и закусили, чем бог  послал,  а
для  семейства Романовых он, понятно, не скупился, и заговорили  о
дне завтрашнем.
  -  Коронация будет происходить в Успенском соборе Кремля.  Затем
отдых, позже праздничный бал в Колонном зале Дворянского собрания,
а  вечером  бал у французского посла Монтебелло. Для простонародья
устраиваем  массовые  гулянья  на Ходынском  поле.  Там  выстроены
карусели,  качели,  будет  играть  симфонический  оркестр.  Народу
раздадут кульки с сайками, кусочками колбасы, леденцами и орехами.
M`  бал  к  послу  Монтебелло  уже доставлено  сто  тысяч  роз  из
Прованса, - сглатывая слюнку зависти, зачем-то добавил тоже далеко
не нуждавшийся великий князь Сергей Александрович.
Услышав  о  ста  тысячах, царь самодовольно усмехнулся  и  тут  же
обратился к Витте.
- Как там идут наши переговоры с китайцами?
Все заинтересованно насторожились.
Министр иностранных дел князь Лобанов-Ростовский, понимавший,  что
разговор  на  подобную  тему весьма нежелателен  в  таком  широком
кругу, сделал, было, протестующий жест, но Сергей Юльевич не  счел
нужным уклониться от заданного священной особой императора прямого
вопроса, да и тайная радость распирала, вырывалась наружу фонтаном
красноречия.
 - Договорились о концессии на строительство железной дороги через
всю Маньчжурию от Читы до Владивостока. Концессии будет выдана  на
имя   Русско-Китайского  банка  и  явится  стержнем   готового   к
подписанию  русско-китайского оборонительного,  против  Японии,  -
уточнил он, - договора. В случае нападения Японии на Китай,  Корею
или  Россию,  этот  союзный договор вступит в  силу.  Мы  построим
дорогу,  якобы, для того, чтобы быстро доставлять  наши  войска  к
театру  военных действий. К театру - это очень хорошо, потому  что
театр может возникнуть в любом месте, и мы позже вернемся к другим
направлениям  дороги.  Кроме того, все китайские  порты  на  время
военных действий будут открыты для российского военного флота, что
решит   вопросы   бункеровки  топливом,   проведения   ремонта   и
обеспечения запасами водой и продовольствием.
Все  присутствующие  давно были осведомлены о  тайных  переговорах
Витте  с  Ли  Хунчжаном,  и  знали, что цель  этих  переговоров  -
экономическая   аннексия   Маньчжурии.   Они   чувствовали   запах
многомиллионной наживы и стремились оказаться первыми  при  дележе
жирного пирога.
Сергей   же   Юльевич,   как   добросовестный   чиновник,   истово
заботившийся  о  деле, к которому был приставлен,  а  поскольку  в
настоящее  время  он  был министром финансов,  подумал,  глядя  на
разгоряченные выпивкой и страстью к наживе лица, - Первым у  блюда
буду я, потому вы у меня ничего не получите, все в казну пойдет.
Но смолчал.
А на утро была Ходынка.

А  на  утро  была  Ходынка.  Сергей Юльевич  собирался  ехать   на
Ходынское поле, чтобы послушать концерт в исполнении громаднейшего
оркестра под управлением известного дирижера Сафонова, когда узнал
эту в высшей степени печальную весть. Ему рассказали, что во время
ужасной  давки  были убиты и покалечены около двух тысяч  человек.
Сергея  Юльевича  мучил вопрос - как же поступят  со  всеми  этими
пострадавшими, успеют ли раненых разместить в больницах,  а  трупы
убрать  с  виду,  чтобы не печалить веселившийся народ,  государя-
императора  с  супругой, его тысячную охрану, свиту и  иностранных
гостей.
Когда  он приехал туда, то вскоре подъехала и коляска Ли Хунчжана.
Войдя в беседку к Витте и уже зная о несчастье, китайский сановник
спросил, правда ли, что произошла такая большая катастрофа и  есть
около двух тысяч убитых и покалеченных?
Сергею Юльевичу пришлось нехотя подтвердить.
Тогда  Ли  Хунчжан поинтересовался, будет ли о несчастье  доложено
императору?
-  Конечно  же, - ответил Витте, - доложено было немедленно  после
катастрофы.
Ли Хунчжан помахал головой и укоризненно сказал, что у них в Китае
государственные деятели поопытней.
-  Вот  когда  я  был  генерал-губернатором  столичной  Чжилийской
провинции  и  у  меня от чумы поумирали десятки тысяч  человек,  я
всегда  говорил  богдыхану, что у меня все  благополучно,  никаких
болезней  нет,  все  живы и здоровы. И если бы  я  был  сановником
вашего государя, я тоже бы скрыл от него происшедшее. Зачем же мне
его, бедного, огорчать?
-  Ну,  все-таки мы ушли далее Китая, - подумал Сергей Юльевич.  -
Какое  благо,  что император Николай Александрович  человек  очень
добрый  и  чрезвычайно  воспитанный;  от  него,  если  можно   так
выразиться, светлыми лучами исходит дух благожелательности. Я могу
сказать,   что  я  в  своей  жизни  не  встречал  человека   более
воспитанного,   нежели  его  величество.  Когда   он   приехал   с
императрицей и великими князьями, уже, конечно, зная  о  печальном
происшествии,  то  не отменил празднества. Какое  мужество,  какое
благородство.  На  его  лице можно было  заметить  лишь  некоторую
грусть и болезненное выражение лица.

За  месяц  общения Сергей Юльевич внимательно приглядывался  к  Ли
Хунчжану.  Его  интересовало все: и как  он  одевается,  как  ест,
привыкая  к европейской сервировке стола и столовым приборам,  как