замертво и вскоре была похоронена; далее мы узнаем, что на ее могиле выросла
яблоня, а ее яблоки напоминают лик Байле. А  на могиле Байле широко раскинул
ветви старый тис, в очертаниях которого угадывается облик Эйлинн.  Вероятно,
эта  легенда  -  часть общеарийского наследия - бытует в  фольклоре народов,
населяющих  обширные  территории  от  Ирландии  до  Индии. Гэльская  версия,
однако, содержит концовку, не встречающуюся в других  вариантах легенды. Два
дерева, с  которыми  она  связана, были  срублены,  и друиды сделали  из них
волшебные палочки, на  которых  барды  Ольстера  и  Лейнстера записали  или,
точнее говоря, вырезали старинным алфавитом огам песни  о любовной трагедии,
разыгравшейся встарь  на землях  этих  двух  провинций Эрина.  И  даже  этим
безмолвным свидетелям любви Байле Эйлинн  не суждено было разлучиться друг с
другом. Два  века  спустя  Эйрт Одинокий, верховный король  Ирландии повелел
перенести  их  в  свой дворец в Таре,  и, как  только обе волшебные  палочки
оказались рядом, они тотчас срослись друг с другом, так что не было ни силы,
ни  возможности разделить их вновь [1]. Тогда  король  приказал  хранить  их
наравне с другими реликвиями в сокровищнице двор в Таре.

     [1] Ср.  мотив переплетающихся деревьев  на  могиле  Тристана и Изольды
(прим. перев.).

     Однако  ни  одна из  подобных историй  не  приобрел  столь  же  широкой
известности,  как та, которую мы только что привели здесь. Она сохранилась в
гэльском фольклоре во множестве  вариантов, наиболее ранний из которых дошел
до нас в  составе Лейнстерской книги,  тогда как самыми полными ее  версиями
следует признать  тексты, входящие  в состав двух манускриптов,  находящихся
ныне в Адвокатской  библиотеке в Эдинбурге. Приводимая  нами версия взята из
одного из них, так называемого манускрипта Гленн Масайна.
     Несомненно, для  многих  всю  совокупность  старинных гэльских любовных
историй можно обозначить  одним словом  - Дейрдр.  Это - легенда  о гэльской
Елене Прекрасной, легенда, которую так  любили варьировать на все лады поэты
современной  кельтской  школы, а сказители веками рассказывали ее у торфяных
костров  Ирландии  и Хайленда.  И  ученых,  и  крестьян  можно в равной мере
считать хранителями этого предания, возраст которого  не  поддается  точному
определению, поскольку оно было  записано в  Лейнстерской  книге (ХII  в.) и
считается одной из  "самых  ранних историй",  которую каждый уважающий  себя
бард мог цитировать по памяти. Наряду с "Судьбой сынов Туиреанна" и "Судьбой
детей Лира" она является одной из "Трех печальных преданий Эрина".
     Столь популярная и любимая легенда, естественно, не могла не претерпеть
изменений на протяжении многих поколений, но ее основное содержание сводится
к следующему.
     Король  Ольстера  Конхобар устроил пышный  праздник в  доме  одного  из
бардов, по имени Федлимид. Жена Федлимида только  что родила дочь, и по тому
случаю друид  Катбад произнес пророчество. Он предсказал, что  новорожденное
дитя со временем станет  самой прекрасной девушкой на свете,  равных которой
еще не бывало, но красота ее станет причиной смерти многих героев и принесет
Ольстеру много  горя и бед. Услышав это,  воины  Красной  Ветви  потребовали
немедленно предать ее смерти, но  Конхобар отказался  поступить так и вверил
ребенка попечению верной служанки,  поселив их в  тайном месте  до тех  пор,
пока малышка не достигнет возраста, когда ее придется отдавать замуж.
     И служанка унесла Дейрдр (это имя дал  девочке сам король) в уединенный
приют, о местонахождении которого не  знал никто в Ирландии,  за исключением
самого  Конхобара. Здесь  она оказалась  под  присмотром няни, воспитателя и
наставницы и не видела вокруг  себя  никого, если не считать лесных зверей и
птиц, порхающих с холма на холм.
     Как-то раз воспитатель зарезал  теленка,  чтобы  приготовить  пишу  для
девочки, и на алую кровь бедного  детеныша, обагрившую снег, тотчас прилетел
черный ворон.
     - Вот если  бы на свете  был юноша, - проговорила  Дейрдр, - чьи волосы
были бы черны, как вороново крыло, а щеки алели, словно кровь этого теленка,
то за такого я согласилась бы выйти замуж.
     - Такой  юноша есть, - задумчиво отвечал воспитатель. - Это Наоиз, один
из сынов  Усны,  героя  из  того  же  королевского рода,  что  и  сам король
Конхобар.
     Любопытная Дейрдр тотчас стала умолять привести Наоиза, чтобы она могла
поговорить с ним.  И как  только дева увидела юношу, она,  не теряя времени,
предложила  ему  свою  любовь  и  попросила  увезти  ее из  владений  короля
Конхобара.
     Очарованный красотой Дейрдр, Наоиз послушался  ее. В сопровождении двух
своих братьев, Артана и Эйнле, и  их приближенных он увез  Дейрдр  на Альбу,
где заключили союз с одним из тамошних королей  и принялись странствовать по
его  владениям,  охотясь   на  оленей  и  сражаясь   на  стороне   короля  в
многочисленных битвах.
     Оскорбленный  Конхобар  воспылал  жаждой  мести.  Однажды,  когда герои
Красной Ветви собрались в Ольстере  на какой-то праздник, король спросил их,
доводилось ли  им слышать о  более славном и  благородном воинстве,  чем они
сами. Герои тотчас отвечали,что в мире нет другой такой армии.
     - Увы, - заметил король, - наши ряды не  совсем полны. Трое  сынов Усны
способны защищать Ольстер против  любой  другой  провинции Ирландии, и очень
жаль, что из-за какой-то  женщины их сегодня нет среди нас. Как бы я был рад
повидать их!
     - Мы сами, - отвечали богатыри Ольстера. - давно собирались вернуть их,
но не смели сделать этого без твоего приказа, король!
     - В  таком  случае я пошлю за ними одного из  моих лучших  богатырей, -
проговорил  Конхобар.  -  Я  имею  в виду  Коналла  Кирнаха,  Кухулина, сына
Суадтама, и Фергуса Мак Рота. Хотел бы я посмотреть, кто из них троих больше
любит меня.
     Первым он тайным знаком вызвал Коналла.
     -  Ну, Коналл, что бы ты сделал, - спросил его король,  - если  бы тебя
послали за  сынами  Усны и если бы они, несмотря на твою охрану, на обратном
пути были убиты?
     - Поистине, во всем  Ольстере не найдется человека, - отвечал Коналл, -
который дерзнул бы совершить и избежал смерти от моей руки.
     - Итак, я вижу, что ты не считаешь меня самым дорогим человеком на всем
свете, - проговорил Конхобар.
     Отпустив Коналла, он позвал Кухулина и задал ему тот самый вопрос.
     - Даю слово  чести, - отвечал Кухулин,  - что если бы такое произошло с
твоего  ведома, о  Конхобар, то я  не удовлетворился бы  никаким воздаянием,
кроме твоей собственной головы!
     - Все ясно, - отвечал король, - Значит, и тебя нельзя посылать за ними.
     Наконец Конхобар обратился  к Фергусу, и тот ответил, что если бы  сыны