кости  морского чудища  и  снабженным тридцатью зазубринами. Затем  Морриган
опять явилась  Кухулину в образе старухи, попросив его исцелить ее раны, ибо
никто на всем свете не мог этого  сделать. И Кухулин в самом деле залечил ее
раны, после чего Морриган опять подружилась с ним и стала помогать.

     [1] В другой огласовке - Га Булга (прим. перев.).

     Однако постоянные сражения настолько измотали Кухулина, что ему некогда
было спать,  и он  лишь  изредка позволял себе ненадолго задремать,  положив
голову на  руку, ту - на другую руку, другую руку -  на копье, а копье  - на
колени. Наконец, его отец, Луг Длинные Руки, сжалился над ним и явился ему в
образе  высокого,  стройного  мужа  в зеленом  одеянии и шелковой,  расшитой
золотыми  нитями  рубахе;  в руках  он  держал  черный  шит и копье с  пятью
наконечниками.  Луг на целых три дня и три ночи погрузил сына в глубокий сон
и,  пока тот отдыхал,  приложил  к  его ранам  всевозможные  целебные  травы
друидов,  так что сын, проснувшись, обнаружил, что раны совершенно зажили, и
почувствовал себя свежим, как  в  самом начале войны.  Кроме  того,  пока он
спал,  целое  войско  юношей  из  Эмайн  Махи,  старых  приятелей  Кухулина,
сражалось  вместо него,  трижды  пополняя свои ряды,  но, увы, юноши  все до
единого пали в бою.
     На  следующий   день  Мебд  принялась  уговаривать  Фергуса  Мак  Рота,
приемного отца Кухулина,  вступить в бои и сразиться с ним.  Фергус отвечал,
что он никогда не будет биться со своим  собственным приемным сыном. Но Медб
все  упрашивала  и  упрашивала его,  так что  старый  воин  в  конце  концов
согласился выйти на поле боя, но - своего знаменитого меча.
     - Фергус, отец мой, - произнес Кухулин, узнав его. - Ты очень рискуешь,
выходя в бой со мной без меча
     - Даже если бы я взял меч, - отвечал тот, - и все  равно не  поднял  бы
его на тебя.
     После этих слов Фергус попросил Кухулина, ради всего того добра, что он
сделал  для него в детстве, лишь притвориться,  что он сражается  с отцом, а
затем пуститься наутек. Кухулин  отвечал, что ему очень стыдно  обращаться в
бегство от  кого бы то ни было. Тогда Фергус  обещал  Кухулину, что если тот
завтра  бежит с поля боя от него, то  он, Фергус, сделает то же самое, когда
только Кухулин  этого пожелает. На это Кухулин согласился, ибо понимал,  что
это - во  благо  всего  Ольстера.  Таким  образом,  они  с  Фергусом немного
помахали оружием для вида, и Кухулин неожиданно обратился в бегство и вскоре
скрылся  из  виду  на  глазах  у изумленного войска Медб. Фергус  вернулся к
своим, и королева уже больше не могла просить его сражаться с Кухулином.
     Однако Медб упорно искала способ одолеть Кухулина. Договор, заключенный
между  ними, предусматривал, что против него будет сражаться всего один воин
в  день.  Но в  один  из дней  королева  выставила  против  Кухулина  своего
знаменитого волхва Калатина с  двадцатью семью  его  сыновьями, заявив:  "На
самом  деле  все  они  все  равно  что  один,  ибо  они  - порождения  плоти
Калатиновой". Сыновья  волхва без промаха поражали врагов  своими  копьями с
отравленными  наконечниками,  и  всякий,  кто  получал  удар  таким  копьем,
неизбежно умирал, если не  сразу, то спустя неделю. Услышав  об этом, Фергус
страшно разгневался и послал  воина по имени  Фиаха, такого же  ольстерского
изгнанника, как  и  он сам, наблюдать  за боем  и подмечать,  как  он  будет
протекать. Сам Фиаха не собирался принимать участие в сражении, но, когда он
увидел,  что  Кухулин  предательски  окружен  целой  толпой,  состоявшей  из
двадцати девяти  врагов  и  силы явно неравны,  он  не  смог  удержаться. Он
поспешно выхватил меч и бросился на помощь  Кухулину,  и они вместе  предали
смерти Калатина и всех его сыновей.
     Решив  прибегнуть к последнему средству одолеть  Кухулина, Медб послала
за  Фердией, который  был великим  богатырем  "мужей Домну",  сражавшихся на
стороне королевы  в войне за  право владеть Бурым Быком из Куальгне.  Фердия
был  приятелем  Кухулина,  и,  кроме  того,  они вместе  учились у Скатах, и
поэтому он не пожелал сражаться с другом. Однако упрямая  Медб заявила, что,
если он не  выйдет на поле боя, ее поэты  напишут на  него такие язвительные
сатиры, что он  умрет со стыда, а его  имя будет  навсегда  опозорено. Кроме
того,  она пообещала щедро наградить Фердию, если тот победит  Кухулина, и в
подтверждение  своих обещаний принесла шесть страшных клятв.  В конце концов
Фердии пришлось согласиться.
     Увидев его, Кухулин радостно приветствовал приятеля, но Фердия объявил,
что на этот раз он пришел  не как друг, а как воин, чтобы сразиться с ним. В
школе Скатах Кухулин был младшим учеником, подручным Фердии, и он умолял его
в  память  о старой дружбе oтказаться от боя,  но  Фердия просто не мог  так
поступить. Наконец бой начался; противники  сражались целый день, и никто из
них  не  мог одолеть  до  самою заката. Тогда они  поцеловались  на закате и
отправились каждый  в  свой лагерь.  Фердия отослал Кухулину половину  своих
кушаний и напитков, а тот в  ответ  прислал другу  половину целебных трав  и
притираний. Кони героев мирно паслись рядом, а возницы воинов спали у одного
костра.  То  же самое повторилось и на второй день. Но к  концу третьего дня
друзья расстались в печали, понимая,  что назавтра один из них обречен пасть
от  руки  друга. Поэтому кони их провели ночь уже не  в  одном  стойле,  как
прежде, а в разных, и возницы их  спали у разных костров.  На четвертый день
Кухулин  сумел  поразить  Фердию  своим знаменитым  копьем  Га-Болг,  нанеся
неожиданный  удар снизу. Но как  только  Кухулин увидел, что  друг  умирает,
ожесточение  боя тотчас оставило его,  и он  поднял старого  друга на руки и
перенес его через реку, на берегах  которой они так  долго  сражались, чтобы
его мертвое  тело  покоилось  среди героев Ольстера, а  не  попало к  воинам
Ирландии. Затем он оплакал друга и сказал: "До прихода  Фердии  все  эти бои
были всего лишь детской забавой и потехой... О, Фердия! Твоя смерть навсегда
покроет меня облаком скорби.  Еще вчера ты был больше  самой большой горы. И
вот сегодня ты меньше легкой тени".
     После этого боя все чело Кухулина было покрыто ранами до такой степени,
что  он не мог вынести  прикосновения  одежды к своей коже. Он  подсунул под
одежду тоненькие ореховые прутики, а пространство между ними заполнил мягкой
травой. На  его теле не осталось местечка величиной с иголку,  на котором не
было бы ран, за исключением разве что левой руки, державшей щит.
     Однако Суалтан, официальный отец Кухулина, узнал, как страдает его сын.
     -  Что  я слышу? - воскликнул он. -  Может раскололись небеса или шумит
бурное море,  или это  земля треснула  от  печали? А может, это вздыхает мой
сын?
     Суалтам тотчас поспешил к нему  и увидел, что все тело Кухулина покрыто
ранами  и  кровью.  Однако  Кухулин  не  позволил  отцу плакать и  тем более
пытаться отомстить за него.
     - Лучше ступай в Эмайн Маху, - проговорил он и  скажи Конхобару,  что я
больше не в силах без всякой помощи  защищать Ольстер от воинов всех четырех