хватило бы на сочинение целого трактата, но в конце концов нечистый  все  же
удушил его во владении Штауфен, в Брейсгау {1}.

                                     б

     Примерно тогда же {2} в  Брейсгау,  в  маленьком  городке  Штауфен  или
неподалеку от него, скончался Фауст. Не  найдешь  нынче  в  немецких  землях
такого удивительного нигроманта, каким был в  свое  время  этот  Фауст.  Так
много диковинного совершил он, что о нем не так скоро позабудут. Он дожил до
старости и, говорят, погиб ужасной смертью. Многие полагали, основываясь  на
различных свидетельствах и  рассказах,  что  нечистый,  которого  он  всегда
называл куманьком, умертвил его. Книги, оставшиеся  после  него,  перешли  в
руки рыцарей  фон  Штауфен,  во  владениях  которых  он  умер.  Много  людей
стремились приобрести их, а, по моему разумению,  такого  добра  желали  они
себе только на горе и несчастье.
     В Люксгеймский монастырь {3} в  Вассихин  {4}  Фауст  послал  духа,  от
которого монахи никак не могли избавиться, а  он  им  всячески  досаждал,  и
единственно по той причине, что однажды они не дали  Фаусту  переночевать  в
монастыре, поэтому он и поселил у них беспокойного духа.
     Такого же  духа  какой-то  зловредный  бродячий  школяр  приколдовал  и
покойному настоятелю Санкт Дизенберга.
                                                  [Из "Циммерской хроники"].

17

                                     а
                                                                             1566
     Когда однажды за ужином  зашла  речь  о  некоем  чернокнижнике  Фаусте,
доктор Лютер сказал внушительно: "Противоборствуя мне, дьявол не прибегает к
помощи колдунов. Если бы он мог этим нанести  мне  вред,  он  бы  давно  уже
сделал это. Не раз уже он хватал меня за глотку, но приходилось ему все-таки
отпускать меня. Я-то уж по опыту знаю, каково иметь с ним дело. Он часто так
донимал меня, что я уже не ведал, жив я или мертв. Бывало, доводил  он  меня
до такого смятения, что я вопрошал себя, есть ли  на  свете  бог,  и  совсем
отчаивался в господе-боге нашем. Но словом божиим я отгонял наваждение".

                                     б

     Зашла речь об обманщиках и об искусстве  магии,  каким  образом  сатана
ослепляет людей. Много говорилось о  Фаусте,  который  называл  черта  своим
куманьком и говаривал, что если бы я,  Мартин  Лютер,  протянул  ему  только
руку, он бы меня сумел погубить. Но я не хотел его видеть и руку протянул бы
ему во имя господа, так что бог  был  бы  моим  заступником.  Думается  мне,
немало против меня затевалось всяких чародейств.

                                     в

     Спросили  доктора  Мартина:  "Когда  Самуил  явился  царю  Саулу   {1},
вызванный колдуньей по его желанию, был ли это действительно  сам  пророк?".
Он же отвечал: "Нет, то был призрак и злой дух, и доказывается это тем,  что
бог запретил Моисею  узнавать  правду  от  мертвецов;  было  же  это  только
дьявольское наваждение во образе человека божьего. Так и чернокнижник  аббат
Шпонгеймский {2} сумел показать императору Максимилиану в  его  покоях  всех
умерших императоров и великих героев,  "девять  лучших",  как  их  называют,
каждого в том образе и облачении, как при  жизни,  в  их  числе  и  великого
Александра и Юлия Цезаря, а также невесту императора  Максимилиана,  которую
отнял у него король Франции "Carolus Gibbosus" {3}.

                                     г

     В житиях отцов мы читаем:
     Однажды сидел один старец и молился. Дьявол же стал преследовать его  и
поднял такой шум, что показалось старцу, будто слышит  он  визг  и  хрюканье
целого стада свиней: цо! цо! цо! Этим дьявол думал его напугать  и  помешать
его молитве. Тогда старец заговорил и  сказал:  "Эй,  дьявол,  поделом  тебе
случилось; был бы ты прекрасным ангелом, а  теперь  ты  стал  свиньей".  Тут
сразу же прекратились визг и хрюканье.  Ибо  дьявол  не  терпит,  когда  его
поносят.

                                     д

     В Н. был один человек по  имени  Вильдфойер;  тот  съел  у  крестьянина
лошадь вместе с телегой. Крестьянина  этого  нашли  несколько  часов  спустя
лежащим в луже неподалеку от тех мест вместе со своей лошадью и телегой.
     Один монах спросил у крестьянина,  продававшего  воз  сена  на  базаре,
какую  плату  он  возьмет,  чтобы  позволить  ему,  монаху,  пожрать   сена.
Крестьянин спросил один крейцер. Монах приступил к делу и сожрал почти  все,
так что крестьянину пришлось погнать его прочь.
     Было еще, что должник дал еврею вырвать  себе  ногу.  Еврей  от  страха
убежал, и долг остался неуплаченным.

                                     е

     Император  Фридрих,  отец  Максимилиана,  пригласил  к   обеду   одного
чернокнижника, и своим уменьем и искусством он обратил его руки в  копыта  и
когти, а когда они сели за стол друг против друга,  император  приказал  ему
есть. Чернокнижнику было стыдно, он спрятал свои когти  под  стол.  Наконец,
когда нельзя было дольше скрываться, пришлось ему показать  все,  как  было.
Тогда он сказал императору: "Я могу сделать вашему величеству  то  же,  если
будет на то ваше разрешение".  Император  дал  согласие.  Чернокнижник  стал
ворожить. Неожиданно за окном раздался шум. Император высунул голову в окно,
чтобы узнать, что случилось, и тут у него на лбу выросли  оленьи  рога,  так
что не мог он втянуть  свою  голову  обратно  в  комнату.  Тогда  он  сказал
чернокнижнику: "Освободи меня, ты победил".
     К этому доктор Мартин Лютер добавил: "Нравится  мне,  когда  один  черт
досаждает другому. Я вижу тогда, который из них сильнее".
                                     [Из "Застольных бесед" Мартина Лютера].

18