странах и тем милостям, которыми он пользовался у многих, у императора  и  у
князей, и ненавидевшими его за то, что он требовал  от  них  более  строгого
соблюдения добрых монастырских нравов и послушания, чем им того хотелось. Он
же говорил, что дух, бывший с ним, предрек ему за несколько лет вперед,  что
не умереть ему аббатом в Шпангейме.
     Этот аббат сотворил много чудесного, особенно же в отношении призраков,
и тем стал известен многим знатным господам  и  пользовался  их  приязнью  и
доверием.
     То, что я теперь расскажу о нем, я слышал не однажды от людей почтенных
и достойных доверья. Достохвальный император  Максимилиан  I  имел  супругой
Марию, дочь Карла Бургундского, и любил он ее от всего сердца, так что очень
печалился, когда она скончалась. Было это хорошо известно аббату,  и  обещал
он императору, что супруга его предстанет перед очами его так, что он  может
наслаждаться видом ее, сколько  захочет.  Император  дал  себя  уговорить  и
согласился на это опасное и безумное дело. Пошли они в тайные покои, взяли с
собой еще одного человека, так что их было трое,  и  велел  им  чародей  под
страхом смерти молчать  и  не  произносить  ни  слова,  пока  призрак  будет
находиться перед ними. Мария же вошла, как призрак Самуила {2} к царю Саулу,
прошлась тихонько перед ними, и была она так похожа на умершую Марию, что не
было между ними никакого различия и  не  было  ничего,  чего  бы  в  ней  не
хватало. И как признак этого удивительного сходства вспомнил император,  что
было у нее черное родимое пятнышко на шее позади, посмотрел  внимательно,  и
там оно и оказалось, когда вторично она прошла перед ними. Ибо дьявол  знает
отлично, как создан каждый человек, и память у него хорошая,  и  большой  он
мастер в воспроизведении подобного. Тогда страх напал на императора, и подал
он знак аббату, чтобы тот приказал призраку исчезнуть, и затем сказал, дрожа
от гнева: "Монах, никогда больше не повторяй этих штук!" - и  он  признался,
что едва мог удержаться от того, чтобы заговорить с ней. А случись это, злой
дух его бы умертвил. К тому же все и велось: но бог милостиво  уберег  этого
благочестивого, богобоязненного князя и предостерег его, чтобы он впредь  не
развлекался подобными зрелищами.
     Тому же аббату дух его так умел прислуживать  и  исполнять  всегда  его
волю, что в путешествии,  когда  случалось  ему  остановиться  на  постоялом
дворе, где есть было нечего, тотчас же дух доставлял  ему  еду  и  питье  из
другого места. Однажды путешествовал он по Франконии, и в числе  прочих  его
спутников был один  знатный  человек,  советник  Императора  из  города  Н.,
который потом рассказывал, что остановились они  в  трактире,  где  не  было
ничего хорошего ни поесть, ни попить. Тогда аббат всего  только  постучал  в
окно и сказал: adfer, т. е. принеси, - после чего вскоре в окно подано  было
блюдо со щукой и к тому еще бутылка вина. Аббат и ел  и  пил,  другие  же  с
отвращением отказались, как и я бы сделал; я предпочел бы умереть от  голода
и умер бы, прежде чем позволил дьяволу кормить и поить меня. Ибо дал  нам  в
том пример и указание Христос, господь наш, когда  Сатана  хотел,  чтобы  он
камни обратил в хлеб, он  же  ответствовал:  "Не  хлебом  единым  жив  будет
человек" и т. д.
     Откуда же дьявол взял щуку и вино? Сотворил ли он их? Нет, этого он  не
может сделать, как показано  выше.  Украл  он  их  в  кухне  или  в  погребе
какого-нибудь знатного человека. Приготовил повар рыбу, чтобы подали  ее  на
стол, а тот похитил ее, так что не видели, куда она делась, и наверно повару
пришлось отвечать перед своим господином, как если бы он украл  ее.  А  вино
дьяволу раздобыть было совсем легко, потому что ко всем  погребам  он  имеет
ключи...
     Вспоминаю я еще об одном таком человеке, жившем при дворе в X., который
однажды предложил гостям своим (уж не знаю, звал ли он их  к  обеду)  весьма
постыдный обман, наглядно показывающий силу дьявольского  наваждения.  Когда
они поели, стали они просить его,  чтобы  показал  он  им  для  забавы  свое
искусство: для того они собственно и пришли к нему. Он же  сделал  так,  что
перед каждым из стола выросла виноградная лоза со спелой кистью винограда. И
приказал он каждому взяться за свою  рукой,  а  другой  рукой  держать  нож,
приставив его к черенку, как если бы он хотел  отрезать  эту  кисть,  но  не
делать этого под страхом смерти. После  чего  он  вышел  из  комнаты,  потом
вернулся, а они держат друг друга за нос, и нож к носу приставили.  Если  бы
стали они резать, то порезали бы друг друга...
     Учеником того  ранее  названного  аббата  был  знаменитый  чернокнижник
Корнелий Агриппа, который водил за собой дьявола в образе черного пса, и пес
этот указывал и помогал ему во всем, что он хотел, и в чем он,  дьявол,  мог
ему помочь.
                                                       [Августин Лерхеймер].

30

     Одним из таких [чернокнижников] был Симон-маг, по рождению самаритянин, 1587
происходивший из городка Тритона и живший при римских императорах  Нероне  и
Клавдии, и императоры те воздвигли ему почетный столп на Тибрском мосту, как
сообщает Юстин {1} в своей второй "Апологии к Антонину Пию" {2}, с надписью:
"Симону, богу святому" {3}. Ему в наши времена подобен был Иоганнес  Фаустус
из Кюндинга, которого следовало бы  скорее  называть  Infaustus  {Несчастный
(лат.).}. Он научился искусству  своему  в  Кракове  и  был  весьма  большим
негодником, и в свои дни совершил он немало чудес и пострадал бы не  раз  за
свое распутство, если бы не спасался до времени с помощью своего  господина,
пока не наступил ему положенный срок.

                                     в

     Почти то же самое [что с Симоном-магом] случилось и с Иоганном Фаустом,
когда он, находясь в Венеции, собрался лететь без крыльев. Его хозяин поднял
его в воздух и сбросил вниз так, что он сломал себе ногу, но так как он  еще
не отслужил своего срока, то он не погиб, как Симон-маг, а с позором бежал и
в конце концов умер ночью на постоялом дворе в  Вюрцбургской  земле  оттого,
что дьявол свернул ему шею.
                                                         [Самуил Мейгериус].

31

                            О Фаусте-нигроманте

     И в наше время люди, встречавшиеся с Фаустом, немецким  чернокнижником, 1587
утверждают, что однажды, по просьбе нюрнбержцев,  он  выставил  за  воротами
крепостного вала на лицезрение  всем  восседавших  на  конях  Энея,  Ахилла,
Гектора, Геркулеса и других героев, точно таких же  по  облику,  какими  они