еврейские типографии, обычно руководимые немецкими эмигрантами, появились
по всей стране, особенно на севере. Самая известная семья, занимавшаяся
печатанием книг, была семья Сон-чино, выпустившая почти треть всех
еврейских книг, изданных до 1500 года. В начале следующего века первенство
в издании еврейских книг перешло к Венеции. Здесь энтузиаст-христианин
Даниэль Бомберг основал типографию, которая в течение долгих лет
фактически пользовалась монополией на еврейском книжном рынке. Среди
евреев учение всегда считалось священной обязанностью. Изобретение
книгопечатания явилось дополнительным стимулом к этому, так как теперь
каждый человек, как бы беден он ни был, мог похвастаться своей скромной
библиотекой. С другой стороны, распространение печатных книг во все
возрастающем количестве из одного-двух центров способствовало насаждению
единообразия в еврейской жизни и установлению отсутствовавших ранее четких
стандартов в вероучении и обрядах.
  К северу от Альп еврейская литература обязана своей реабилитацией
курьезному эпизоду. Некий неразборчивый в средствах крещеный еврей по
имени Иоганн Пфефферкорн, принявший христианство, чтобы спастись от
тюрьмы, грозившей ему за воровство, проявил свою благодарность тем, что
атаковал свою прежнюю веру в серии исключительно грубых памфлетов.
Несмотря на свое полное невежество в данном вопросе, а возможно как раз
ввиду этого невежества, он излил весь свой яд на Талмуд и вообще на
еврейскую литературу. Его нападки были охотно подхвачены кельнскими
доминиканцами. Благодаря их стараниям Пфефферкорна снабдили
рекомендательными письмами и отправили в Вену. Здесь в 1509 г. он получил
от императора Максимилиана право уничтожать любые еврейские книги,
содержащие положения, враждебные христианскому учению. Вооруженный
императорским эдиктом, он отправился во Франкфурт-на-Майне, самый важный
еврейский центр в Германии, где приступил к работе столь безжалостно, что
даже его церковные помощники были шокированы.
  Евреи, со своей стороны, всячески старались защитить себя и свою
литературу от обрушившейся на нее клеветы. По их поручению этим делом
занялся один из известнейших немецких ученых того времени Иоганн фон
Рейхлин. Во время своей поездки в Италию Рейхлии встретился с Пико делла
Мирандолой, который рассказал ему о важности еврейской каббалы как ключа к
великим истинам жизни. Под влиянием этих рассказов Рейхлин начал изучать
древнееврейский язык.
  Он охотно взялся за дело, предложенное ему, - защитить еврейскую
литературу от поклепов. Началась "книжная война", продолжавшаяся долгие
годы. Рейхлин, потерпевший поражение в церковном суде в Майнце, подал
апелляцию в Рим, где в 1516 году было окончательно принято благоприятное
решение. Еврейская литература таким образом получила официальное признание
как предмет, ценный сам по себе. С этого периода датируется появление
длинного ряда христиан-гебраистов, изучавших еврейскую литературу ради нее
самой, а не как орудие для обращения евреев в христианство.
  Отголоски диспута были слышны в Германии еще несколько лет. За
Пфефферкорном стояли обскуранты, стремившиеся любой ценой закрепить
навечно существующее положение вещей. На стороне Рейхлина были более
просвещенные люди, на которых глубоко повлияли новые интеллектуальные
течения. Вскоре первоначальный повод был забыт, и диспут превратился в
гораздо более широкое и важное реформаторское движение, которое в конце
концов изменило лицо Европы и оставило глубокий, если не роковой, шрам на
теле католической церкви.
  5. Реформация на ранних стадиях, казалось, несла с собой некоторое
облегчение тяжкой доли евреев. Лютер в начале своих нападок на папство
заявлял, что к евреям относятся так, как будто они не люди, а псы, так что
добрые христиане в знак протеста могут захотеть обратиться в эту
преследуемую веру. Поэтому нет ничего удивительного, - утверждал он, - что
евреи не видят ничего привлекательного в религиозной системе, во имя
которой им приходится столько страдать. Теперь, когда перед ними евангелие
в его чистом первоначальном виде, - убеждал Лютер, - их отношение
изменится. Он возлагал большие надежды на то, что одним из главных
результатов его деятельности будет массовое обращение евреев в истинную
веру. Обнаружив, что дело обстоит не так, Лютер был глубоко разочарован и
постепенно проникся ненавистью к евреям. Когда он писал о них, казалось,
он макал свое перо в желчь. Он советовал своим последователям сжигать
синагоги и относиться к евреям без всякой жалости. В проповеди,
прочитанной незадолго до смерти, Лютер убеждал христианских князей не
терпеть их более и изгнать их из своих владений. Его предписания не были
выполнены, но что касается отношения к евреям, то разницы между
протестантской и католической Европой практически не было.
  Католический мир, со своей стороны, не колеблясь, приписывал приверженцам
иудаизма значительную долю ответственности за реформацию. А коль скоро
именно их влияние вызвало раскол, то логично было изолировать их от
христианского общества и держать их в еще большем подчинении, чем прежде.
Соответственно, вместе с контрреформацией для евреев католического мира
начался особенно тяжелый период. Терпимость, смешанная с презрением,
которая была характерна для пап эпохи Ренессанса, отошла в прошлое. Ее
место заняла жесткая политика репрессий, основанная на самых мрачных
традициях средневековья. На сей раз ухудшение не было временным, оно
сохранялось без изменений до тех пор, пока ураган, пронесшийся над
Европой, не смел старые порядки.
  Поворот в худшую сторону наступил в середине XVI века, когда кардинал
Караффа, в котором воплотились все самые фанатичные стороны
контрреформации, стал всемогущим при папском дворе. Несколько неизбежных
евреев вероотступников, следуя примеру Пфефферкорна, объявили Талмуд
вредной и кощунственной книгой. После очень короткого расследования
Талмуд, который совсем недавно был издан под покровительством папы Льва X,
был приговорен к сожжению. Осенью 1553 года, на еврейский Новый год, все
экземпляры книги, которые удалось заполучить церковникам, были публично
сожжены в Риме. Этому примеру последовали во всей Италии с удивительной
неразборчивостью, не делая исключения даже для еврейского текста самой
Библии; Позже стали проявлять в этом некоторую умеренность, но лишь после
установления чудовищно строгой цензуры, оставившей следы на огромном
большинстве ранних изданий.
  Спустя немного времени кардинал Караффа сам взошел на папский престол под
именем Павла IV (1555-1359). Реакция торжествовала. Одним из первых
действий нового папы была перемена политики его предшественников,
позволивших марранам-беженцам из Португалии поселиться в Анконе под
папской защитой. Без предупреждения он отказал им в защите и приказал
немедленно принять против них меры. Двадцать четыре мужчины и одна женщина