нялся, как увидим впоследствии; здесь не было укорененных старых  преда-
ний о единстве рода княжеского; север начинал  свою  историческую  жизнь
этим шагом князя своего к новому порядку вещей; Всеволод  III  наследует
стремления брата своего; все князья северные происходят от этого  Всево-
лода III, следовательно, между ними новое предание о княжеских отношени-
ях есть предание родовое, предание отцовское  и  дедовское,  но  главное
обстоятельство здесь было то, что новым  стремлениям  князей  на  севере
открывалось свободное поприще, они не могли встретить себе препятствий в
других отношениях, в отношениях к народонаселению страны. Мы видели, ка-
кое значение имели города при родовых счетах и усобицах княжеских, какое
влияние оказывали они на исход этих усобиц, на изменения в этих  счетах;
мы видели значение Киева  при  нарушении  прав  Святославова  племени  в
пользу Мономаха и сыновей его, видели, как по смерти Всеволода Ольговича
киевляне объявили, что не хотят переходить к его  брату,  как  будто  по
наследству, следовательно, зовя Мономаха к себе на стол и передавая этот
стол сыновьям его мимо черниговских, киевляне не хотели  утвердить  прав
наследства в одном каком-нибудь племени, вообще были против  наследства;
в Полоцке мы видели также явления в этом роде, увидим такие же явления и
в Смоленске; следовательно, если бы на юге  какой-нибудь  князь  захотел
ввести новый порядок вещей относительно счетов по волостям, то  встретил
бы сильное сопротивление в городах, которое вместе с сопротивлением мно-
гочисленной толпы князей-родичей помешало бы ему достигнуть своей  цели.
Но существовало ли это препятствие на севере? Господствовали ли  там  те
неопределенные отношения между князьями и гражданами, какие существовали
в старых городах, старых общинах, какие были  остатком  прежних  родовых
отношений народонаселения к старшинам и поддерживались родовыми  отноше-
ниями, беспрестанными переходами и усобицами князей-Рюриковичей?  Здесь,
на севере, в обширной области, граничащей, с одной стороны, с областями,
принадлежавшими изгнанной линии Святославичей, а с другой -  соприкасав-
шейся с владениями Великого Новгорода, в этой суровой и редко населенной
стране находился только один древний город, упоминаемый  летописцем  еще
до прихода варягов, - то был Ростов Великий, от  которого  вся  окружная
страна получила название земли Ростовской. Скоро начали возникать  около
него города новые: сын Мономаха, Юрий, особенно прославил себя как стро-
итель неутомимый, но мы знаем,  что  города  новопостроенные  входили  к
древним в отношении младших к  старшим,  становились  их  пригородами  и
должны были находиться в их воле; отсюда младшие города или пригороды не
имели самостоятельного быта и во всем зависели от решения старших, кото-
рые для их управления посылали своего посадника или тиуна,  эта  зависи-
мость выражается в летописи так: "на чем старшие положат, на том и  при-
городы станут". Ясно, что если в этих младших городах, не имевших самос-
тоятельности, привыкших повиноваться вечевым приговорам  старших,  князь
утвердит свой стол, то власть его будет развиваться  гораздо  свободнее,
при этом не забудем, что в Ростовской области все эти новые города  были
построены и населены князьями; получив от князя свое бытие, они  необхо-
димо считали себя его собственностию. Таким образом на севере, в области
Ростовской, вокруг старых вечников, вокруг одинокого Ростова, князь соз-
дал себе особый мир городов, где был властелином неограниченным,  хозяи-
ном полновластным, считал эти города своею собственностию,  которою  мог
распоряжаться: неудивительно после того, что здесь явился первый  князь,
которому летописец приписывает стремление к единовластию, неудивительно,
что здесь впервые явились понятия об отдельной собственности  княжеской,
которую Боголюбский поспешил выделить  из  общей  родовой  собственности
Ярославичей, оставив пример своим потомкам, могшим  беспрепятственно  им
воспользоваться. Если вникнем в свидетельство летописи о различии старых
и новых городов, о торжестве последних над единственным из первых на се-
вере, если вникнем в ту противоположность и враждебность, какая  обнару-
жилась впоследствии между городами Северо-Восточной и городами  Западной
России, если вникнем в быт западнорусских городов  в  период  литовского
владычества, быт, явно носящий следы древности и не сходный с бытом  го-
родов северо-восточных, то, конечно, не усомнимся уступить этому  разли-
чию важное влияние на быт Северо-Восточной и потом на быт России вообще;
если намукажут вначале и на северо-востоке такие же явления, какие видим
на западе и юге, то мы спросим: почему же эти явления, происходившие  на
северо-востоке вследствие известных благоприятных обстоятельств, не пов-
торились, остались без следствий? Ясно, что почва здесь была не по  них.
Наконец, не забудем обратить внимание-на указанное выше  различие  между
Северною и Южною Русью, различие в  характере  ее  народонаселения;  это
различие необходимо содействовало также установлению нового порядка  ве-
щей на севере, содействовало тому значению, какое  имела  северная  Суз-
дальская волость для остальных частей России.
   Мы видели второго сына Юриева, Андрея, во время  борьбы  отца  его  с
племянником своим Изяславом Мстиславичем за старшинство, за Киев: он вы-
давался здесь своею необыкновенною храбростию, любил начинать битву впе-
реди полков, заноситься на ретивом коне в середину вражьего войска, пре-
небрегать опасностями; но в то же время видно было в нем какое-то нерас-
положение к югу, к собственной Руси, влечение к северу, что резко  отли-
чало его от отца и других братьев, разделявших со всеми остальными Ярос-
лавичами любовь к Киеву; когда Юрий, проигравши свое дело  на  юге,  все
еще не хотел расстаться с ним, медлил исполнить требования брата и  пле-
мянника, объявивших, что не могут жить с ним вместе, Андрей спешил  впе-
реди отца на север, утверждая, что на юге уже больше делать нечего.  По-
том, когда Юрий по смерти старшего брата и племянника  окончательно  ут-
вердился в Киеве и посадил Андрея подле себя в Вышгороде, то он не  про-
сидел и году в своей южной волости, без отцовского  позволения  ушел  на
север, который после никогда уже не оставлял. Для объяснения этого явле-
ния заметим, что Андрей, бесспорно и родившийся на  севере,  провел  там
большую половину жизни и ту именно половину, впечатления которой ложатся
крепко на душу человека и никогда его не покидают; Юрий  жил  уже  не  в
Ростове, а в Суздале, городе относительно  новом,  подчиненном;  Андрей,
как видно, получил от отца в волость Владимир-на-Клязьме; следовательно,
он воспитывался и окреп в новой среде, при тех отношениях, которые  гос-
подствовали в новых городах или пригородах ростовских. Уже только в 1149
году, лет 30 с лишком от рождения, пришел Андрей на юг, в Русь, с полка-
ми отца своего; он привык к северу, к тому порядку  вещей,  который  там
господствовал: не мудрено, что не понравился ему юг, что чужд, непонятен
и враждебен показался ему порядок вещей, здесь  существовавший.  На  юге
все князья с ранней молодости привыкли жить в общем родовом  кругу,  ви-
деться друг с другом в челе полков и во  время  мирных  совещаний;  живя
вблизи друг от друга, находясь в беспрерывных сношениях, с ранней  моло-