усталостью, не евшие по суткам солдаты и офицеры возвращались с
отмороженными руками или ногами, а иногда и вовсе уже не возвращались,
заплатив жизнью за тщетную попытку найти где-нибудь хоть кусок черствого
хлеба. Кутузов знал, как терпит армия, и знал, что солдаты настроены так,
что забывают и холод и голод, думая только о довершении победы. Приучив их
слепо верить всему, что он им скажет, он отдавал себе отчет в том, что не
может тут же, на ходу, в этих ужасных условиях искоренить злоупотребления,
от которых страдает русское войско, но вместе с тем видел всю необходимость
двигаться и двигаться безостановочно, выпроваживая Наполеона из России.
После Суворова никто не умел так говорить с солдатом, как Кутузов, и вот
как он в эти голодные и холодные дни объяснялся с войсками.

"Главнокомандующий на походе, обгоняя колонны, иногда беседовал с
солдатами. Подъехав однажды к лейб-гвардии Измайловскому полку, князь
Кутузов спросил: "Есть ли хлеб?" - "Нет, ваша светлость". - "А вино?" -
"Нет, ваша светлость". - "А говядина?" - "Нет, ваша светлость". Приняв
грозный вид, князь Кутузов сказал: "Я велю повесить провиантских
чиновников. Завтра навезут вам хлеба, вина, мяса, и вы будете отдыхать". -
"Покорнейше благодарим!" - "Да вот что, братцы пока вы станете отдыхать,
злодей-то не дожидаясь вас, уйдет!" В один голос возопили измайловцы: "Нам
ничего не надо, без сухарей и вина пойдем его догонять!" Таков рассказ
очевидца.

Сегюр, переживавший эти дни вместе с французской армией, утверждает, что
через Березину с Наполеоном переправилось в общем, считая с безоружными,
отставшими, ранеными, больными, около 60 тысяч человек, что уже на правом
берегу, от Березины до Молодечно, к ним присоединилось еще до 20 тысяч
войск (из корпусов, оставшихся на флангах), что из этой общей массы в 80
тысяч человек 40 тысяч погибли на пути от Березины до Вильны, а большая
часть из этих 40 тысяч погибла именно между Молодечно и Вильной [23] и еще
очень многим суждено было погибнуть между Вильной и Неманом. От Березины до
Молодечно мороз был свирепым. Реомюр не показывал ни разу меньше 21 градуса
ниже нуля, но во время перехода от Молодечно до Вильны мороз усилился. В
Вильну вошли при 27 градусах мороза.

Описать, что творилось в эти дни отступления от Березины до Вильны и от
Вильны до Ковно, никому из переживших этот путь не удалось. Они бросали
рассказ, говоря, что словами нельзя передать все, что они видели. Дорога на
десятки километров была усеяна валявшимися трупами. Кое-где солдаты делали
себе берлогу из трупов товарищей, сложенных накрест, как укладываются
бревна при постройке сарая или избы.

9 декабря первые толпы полузамерзших, изголодавшихся людей вошли в Вильну.
Здесь сразу же, как в опьянении, они бросились разбивать и растаскивать
склады, чтобы успеть насытиться и обогреться, пока их не отгонят и не
вырвут у них куска те, кто войдут в город за ними. Уже на другой день
первые русские отряды стали подходить к Вильне. Генерал Луазон, уцелевшая
часть корпуса которого еще сохранила боеспособность, пробовал защищать
Вильну, но у него из 15 тысяч человек только за три последних дня перед
Вильной погибло от холода 12 тысяч. Примерно так же слаб был и отряд
баварского генерала Вреде. Ней взял на себя командование отступлением из
Вильны к Ковно, к Неману. Платов с казаками был уже в предместье Вильны.
Ней двигался, отстреливаясь от наседавших казаков, от Вильны к Неману,
устилая трупами солдат всю дорогу. Он вошел в Ковно 13-го в ночь и успел
накормить там своих замученных солдат.

Вот путевые впечатления Дениса Давыдова, который 12 и 13 декабря ехал из
Новых Трок в Вильну, куда ему приказано было явиться к Кутузову: "От Новых
Трок до села Понари мы следовали весьма покойно. У последнего селения, там,
где дорога разделяется на две, идущие одна на Новые Троки, другая на Ковно,
груды трупов человеческих и лошадиных, множество повозок, лафетов и палубов
едва давали мне возможность следовать по этому пути; множество раненых
неприятелей валялось на снегу или, спрятавшись в повозках, ожидало смерти
от действия холода и голода. Путь мой был освещен заревом пылавших двух
корчем, в которых горело много несчастных. Сани мои ударялись об головы,
руки и ноги замерзших или почти замерзающих; это продолжалось во все время
движения нашего от Понарей до Вильны. Сердце мое разрывалось от стонов и
воплей разнородных страдальцев. То был страшный гимн избавления моей
родины!" [24]

В Вильне, в Ковно до самых последних дней не знали о поражении Наполеона.
Еще 2 декабря 1812 г. в Ковно торжественно, с иллюминацией, праздновалась
годовщина коронации Наполеона, а 6 декабря было получено известие о победе,
якобы одержанной императором у реки Березины [25]. У русских будто бы взято
9 тысяч человек пленных, 12 пушек, победа эта одержана над объединенными
корпусами адмирала Чичагова и Витгенштейна. "Это известие объявлено в
городе при барабанном бое, и на углах улиц об этом наклеены объявления;
вечером город был иллюминован", - читаем в дневнике одного ковенского
обывателя [26].

Даже увидя с изумлением голодную, обмерзшую, несчастную толпу французских
солдат, не все сразу поняли окончательный и непоправимый разгром
наполеоновской армии. Виленские, ковенские обыватели еще беспрекословно
повиновались маршалу Нею. В Ковно были склады, и солдаты несколько
подкрепились за немногие часы пребывания в городе.

На рассвете 14 декабря началась перестрелка с русским, очень, впрочем,
незначительным отрядом, который подошел к Ковно и пытался воспрепятствовать
переходу Нея через Неман. Часть русских перебросилась через замерзшую реку,
чтобы встретить Нея огнем с того берега. Нею удалось их оттеснить. В
течение дня он готовился к переходу. При нем было несколько тысяч человек,
но не более одной - полутора тысяч боеспособных в лучшем случае.

Некоторые источники утверждают, что даже и 800 человек боеспособных у него
не было. В восемь часов вечера 14 декабря 1812 г., уже переправив свой
отряд на прусский берег, маршал Ней со свитой из нескольких офицеров
последним перешел через мост.

Обо всех этих трагических событиях Наполеону докладывали уже в Париж: 6
декабря Наполеон в местечке Сморгони покинул армию, передав главное