Ламберта. Но маршал Удино бросился, как уже сказано, на Борисов, разбил
наголову высланную против него дивизию Палена, отбросил русских от Борисова
и занял город. Вот как дальше аноним (т. е. Чичагов) излагает события. Еще
23 ноября Чичагов не имел никакого понятия о том, где находится
Витгенштейн, а между тем Наполеон с главными силами подходил к Березине и
24 ноября прибыл к высотам между Неманцом и Борисовом. К нему шел маршал
Виктор, отбиваясь от Витгенштейна. В битве у Смольянцев 15 ноября, удачной
для русских, Витгенштейн отбросил Виктора и взял пленных... После
Смольянцев Витгенштейн почему-то потерял пять дней в бездействии. И тут,
вдруг, Витгенштейн, вместо того, чтобы дальше идти за Виктором на Радуличи,
пошел по совсем другому направлению - на местечко Баран - и в решающий
момент не оказался на месте. Целых четыре дня Чичагов после этого не
получал никаких известий ни от Витгенштейна, ни от Кутузова, который
продолжал оставаться в неподвижности, не трогаясь от Копыся.

"Кутузов с своей стороны, избегая встречи с Наполеоном и его гвардией, не
только не преследовал настойчиво неприятеля, но, оставаясь почти на месте,
находился все время значительно позади", - говорит в своих "Записках" Денис
Давыдов. Это не помешало Кутузову, сообщает далее Давыдов, писать Чичагову,
будто он, Кутузов, уже "на хвосте неприятельских войск", и поощрять
Чичагова к решительным действиям. Кутузов при этом пускался, по уверению
Давыдова, на очень затейливые хитрости: он помечал свои приказы Чичагову
задним числом, так что адмирал ничего понять не мог и "делал не раз весьма
строгие выговоры курьерам, отвечавшим ему, что они, будучи посланы из
главной квартиры гораздо позднее чисел, выставленных в предписаниях,
прибывали к нему в свое время"[16]. А на самом деле Кутузов все оставался
на месте в Копысе.

Эти неправильно датированные приказы Кутузова и полное его молчание
одинаково выбивали из-под ног Чичагова всякую почву. 25 ноября Наполеон,
как уже упоминалось, приказал частям своей армии, стоявшим в Борисове,
делать большие демонстративные движения, выдвигать большую артиллерию,
чтобы обмануть Чичагова (стоявшего на правом берегу) и чтобы заставить его
думать, будто Наполеон перейдет реку у Борисова. Когда все уже совершилось,
Наполеон сказал и за ним повторили это очень многие военные историки, что
он обманул Чичагова, отвлекши его внимание от того места (Студянки), где
Наполеон на самом деле решил переправиться через Березину.

"Этот глупый адмирал!" - так называл Чичагова Наполеон. Автор примечаний к
анонимной английской книге, о которой я сказал выше, решительно протестует.
"В чем состоит обман?" - с горечью спрашивает он. Все места возможной
переправы были учтены Чичаговым, но что же он мог поделать против
наполеоновских сил, когда его так страшно подвели? Да, был обман, но не
Наполеон обманул его, а Витгенштейн и Кутузов: "Поистине был обман. Первое
- в надежде прибытия генерала Эртеля (присылки которого просил, но не
добился Чичагов), второе - соединение генерала Витгенштейна (которое не
состоялось), третье - преследование генерала Кутузова (который и не думал
догонять и преследовать Наполеона)". Истребление части не переправившейся
через Березину дивизии генерала Партуно и взятие в плен оставшейся части
было плохим утешением.

На другой день после Березинской переправы Роберт Вильсон писал в Петербург
лорду Каткэрту, конечно, для сообщения Александру, что в неудаче виноват не
Чичагов, а Кутузов, нарочно потерявший четыре дня, прекративший
преследование и не тревоживший тыл Наполеона в самый критический момент: "Я
ни от кого не слышал, чтобы адмирал Чичагов заслужил неодобрение. Местное
положение было таково, что не позволяло ему идти на неприятеля. Мы (т. е.
Кутузов, в штабе которого пребывал Вильсон. - Е. Т.) виноваты потому, что
два дня были в Красном, два дня в Копысе, почему неприятель оставался
свободным сзади, что есть немаловажная выгода, когда предстоит переходить
через реку, имея перед собою неприятное ожидание найти две противные армии"
[17] (Чичагова и Витгенштейна).<./P>

Но кто бы ни был виноват, вернуть упущенное, поправить непоправимое было
нельзя. Наполеон ушел.
Взоры всех обратились к зрелищу окончательной агонии остатков великого
полчища. Эта агония развернулась именно после Березины.



                                     5



У очевидцев и участников дела с Березиной навсегда соединились в памяти:
стратегическая победа Наполеона над русскими тогда, когда, казалось, ему
грозила полная гибель, и вместе с тем страшная картина побоища уже после
перехода императора с гвардией и остатками армии на западный берег реки.

"Видишь ли деревни Брилово и Стахово? Там Наполеон дал нам
кровопролитнейший бой; сильные батареи с того отлогого берега прикрывали
его переправу и целый день дрались на ней с переменным счастием. Здесь
величайший из полководцев достигнул своей цели. Хвала ему!" Так пишет
инженерный офицер армии Чичагова Мартос. Он дает и картину того, что
увидел, когда вместе с Чичаговым подъехал к месту битвы уже после удавшейся
Наполеону переправы и ухода его войск: "Ввечеру того дня равнина
Веселовская, довольно пространная, представляла ужаснейшую, невыразимую
картину: она была покрыта каретами, телегами, большею частью переломанными,
наваленными одна на другую, устлана телами умерших женщин и детей, которые
следовали за армией из Москвы, спасаясь от бедствий сего города или желая
сопутствовать своим соотечественникам, которых смерть поражала различным
образом. Участь сих несчастных, находящихся между двумя сражающимися
армиями, была гибельная смерть; многие были растоптаны лошадьми, другие
раздавлены тяжелыми повозками, иные поражены градом пуль и ядер, иные
утоплены в реке при переправе с войсками или, ободранные солдатами, брошены
нагие в снег, где холод скоро прекратил их мучения... По самому умеренному
исчислению, потеря простирается до десяти тысяч человек..." Наряду с этими
мрачными картинами сохранились и другие воспоминания очевидцев, рисующие
порой великодушное, гуманное отношение русских войск к побежденному врагу.
"Была ужасная метель, я заблудился и был совершенно один", - пишет генерал