О присылке зимней одежды для солдат и ополченцев слышно было очень мало, и
мерзли они люто в этом тяжелом пути.
О бедственном состоянии русской армии свидетельствует и Барклай.
Еще до перехода Наполеона через Березину и, следовательно, до перспективы
его появления в Париже и организации новой армии Барклай уже не скрывал
перед Александром, что русская армия не будет в состоянии в настоящем споем
виде продолжать войну: "Ваша армия, государь, в дурном состоянии, потому
что армия, в которой управление дезорганизовано, есть тело без души. Пока
она еще действует в защиту отечества под влиянием патриотического народного
духа, но после перехода через границу эта армия не будет соответствовать
своему назначению, если она останется в нынешнем положении".

Кутузовский штаб говорил, что русская армия, которая шла по следам
отступающего Наполеона, была так слаба, что истинное положение дел надо
было утаивать "не только от неприятеля, но и от самих чиновников, в армии
служащих". Вот численная сила русских войск ко времени занятия Вильны (к 10
декабря 1812 г.), по данным самого Кутузова.

В русской "главной армии" (т. е. той, которая шла от Тарутина до Вильны
вслед за Наполеоном) оказалось к 10 декабря всего 27 464 человека и 200
орудий, а когда она выходила из Тарутина, в ней было 97112 человек при 622
орудиях. Итак, за два месяца пути выбыло из строя 70 тысяч человек. Из них
более или менее точному учету поддается только цифра в 60 тысяч: 48 тысяч
больных лежали в госпиталях, 12 тысяч убиты в боях или умерли от ран и
болезней. Правда, можно было надеяться к этой ничтожной цифре (27464
человека) прибавить войска Витгенштейна (34 483 человека) и Чичагова (24438
человек). Но эти армии Чичагова и Витгенштейна были для Кутузова не очень
ясно учитываемой величиной, а уж в таланты обоих предводителей он и совсем
мало верил.

При таких условиях "поймать" Наполеона не представлялось Кутузову делом
весьма верным, и тактика фельдмаршала больше всего и вытекала из убеждения,
что без определенного смысла проливать солдатскую кровь непозволительно.
Царь имел, конечно, в виду, что австрийские "союзники" Наполеона (т. е.
Шварценберг со своим корпусом) не весьма стесняют Чичагова и что вообще эта
"война" на южном фланге является скорее притворством и пародией на войну.
Уже после открытия военных действий были известны очень успокоительные
симптомы и сведения. Меттерних имел возможность дать знать Александру, что
"настоящей" войны австрийцы против русских вести не будут. Вот что писал
генерал Тормасов генералу Сакену секретно еще 7 июля 1812 г. из Луцка: "В
заключение поставляю обязанностью открыть вашему превосходительству, что по
высочайшему удостоверению со стороны австрийской границы можем мы быть
покойны, каковую важную тайну относительно безопасности нашей от австрийцев
никому вверять не должно" [13]. Да и Наполеон уже с середины войны перестал
верить в реальную помощь со стороны Австрии. Значит, Чичагов освобождался
для своевременного активного участия в окружении и пленении Наполеона.

Витгенштейн на северном фланге был более связан. Весь конец лета и раннюю
осень Витгенштейн простоял за Дриссой. Только когда к нему подошло
петербургское ополчение, он начал действовать. 19 октября Витгенштейну
удалось заставить Сен-Сира отступить от Полоцка, после чего русские заняли
этот город, казаки же показались уже около Витебска. 30 октября Витгенштейн
при Чашниках снова отбросил Сен-Сира к западу, причем были отброшены и
подоспевшие на помощь Сен-Сиру войска маршала Виктора, герцога Беллюнского.
Затем, идя за отступающим Виктором, Витгенштейн 6 ноября занял Витебск, а
14-го, когда Виктор остановился у Смоленска (точнее - у Смольянцев),
Витгенштейн снова отбросил его, взял пленных и несколько орудий.
И вот тут-то пресеклись сравнительно легкие подвиги Витгенштейна. Он знал,
что именно нужно делать ему по диспозиции, заблаговременно ему сообщенной:
идти дальше немедленно за Виктором и принять участие в предстоявшем
генеральном бою под Березиной, но непреодолимый страх перед встречей с
Наполеоном сковал Витгенштейна. Полководец он был третьестепенный, и именно
его-то и разгромил впоследствии, уже весной 1813 г., Наполеон в двух битвах
- под Лютценом и Бауценом, когда, к несчастью русских войск, скончался
Кутузов и Александр назначил Витгенштейна главнокомандующим. Милорадович
тогда, после Бауцена, явился к Витгенштейну и сказал ему: "Благо отечества
требует, чтобы вы были сменены", но теперь, под Березиной, и не думали
сменять Витгенштейна. Он был предоставлен самому себе, и он "опоздал".

Но главная роль предназначалась не Витгенштейну, а Чичагову. Павел
Васильевич Чичагов был адмиралом, побывал морским министром и пост
командующего армией получил совершенно случайно. Еще в 1811 г. царь,
который очень его любил, назначил его на несколько странный пост:
"главнокомандующим Молдавией, Валахией и Черноморским флотом". Тут и
застала его война 1812 г. В тот момент, когда ему пришлось выполнять дело
колоссальной трудности ("поймать" Наполеона), у Чичагова было под командой
около 24,5 тысяч человек. Горячий человек, несколько фантазер, лишенный
способности командовать большими массами, Чичагов навеки опозорил свою
репутацию и свое историческое имя как раз на этой злосчастной для него
Березинской переправе. Поколения русских детей знакомились по басне Крылова
"Щука и кот", написанной специально по поводу Березины, с тем, как у щуки
крысы хвост отъели, т. е. как адмирал потерпел на сухом пути неудачу.
Поколения взрослых, учась истории, узнавали, как Чичагов испортил конец
Отечественной войны, упустив Наполеона. Позднейшая военная историография, и
русская и западноевропейская, смотрит на дело не так и "вину" раскладывает
на трех лиц: Чичагова, Витгенштейна и Кутузова, но после всего сказанного
выше незачем тут распространяться, что "вина" Кутузова не в том, что он не
взял в плен Наполеона, которого он вовсе не хотел и не считал возможным
взять в плен, но разве только в том, что он не высказался в этом смысле
прямо и открыто.

Вот вкратце главные факты, которые нужно знать, чтобы отдать себе отчет в
общем характере этого события.
16 ноября г. Минск, где огромные продовольственные и боевые запасы ждали
Наполеона, был занят русскими войсками - авангардом армии Чичагова под
начальством графа Ламберта. Наполеон узнал об этом уже через два дня, 18
ноября, еще до вступления в Оршу. Вскоре затем Наполеона поразила весть,
что Чичагов занял уже и Борисов. С этого момента Наполеон срочно рассылает
приказы и Домбровскому, и Удино, и Виктору, чтобы они как можно больше сил