нисколько не  улучшил  трудное положение армии  Наполеона,  но  совершенно
неожиданно найденный при  раскопке фундамента камень стал тем краеугольным
камнем, который послужил основанием новой науки -- египтологии.
   В  песчаной почве  работа  двигалась быстро.  Вдруг  лопата  одного  из
саперов стукнулась о что-то твердое.
   -- Э, ты, никак, нашел сундук с сокровищами самого богатого фараона! --
воскликнул один веселый провансалец.
   -- Он  продаст  найденные  ценности  и   дома  откроет  кабачок  "Оазис
пьянчужек", -- подхватил шутку другой солдат.
   --  Отстаньте,  --  буркнул  тот,  чья  лопата  задела какой-то твердый
предмет,  и  начал  осторожно  освобождать от песка свою находку. Это была
большая  черная  базальтовая  плита. -- Смотри, на ней что-то написано, --
обратился он к товарищу.
   -- Да-да... Ну-ка позови господина Бушара.
   Так  был  найден  знаменитый  Розеттский  камень,  покрытый  тогда  еще
непонятными, таинственными знаками египетского письма...
   Письмена на  камне делились на  три части.  Первая,  верхняя,  наиболее
поврежденная, была покрыта иероглифами. Знаками-рисунками.
   Вторая часть -- знаки, похожие на курсив или скоропись.
   Третья -- надпись на греческом языке.
   Бушар,  человек  образованный,  тут  же  доложил об  интересной находке
своему начальству.  Камень немедленно вывезли из Розетты в  Каир.  С  него
сняли копию.  Предусмотрительный поступок!  Вскоре французы вынуждены были
отдать  все   свои  находки  англичанам.   Розеттский  камень  --   трофей
победителей -- попал в Лондон. Он и теперь хранится в Британском музее.
   Однако разгадать тайну Розеттской надписи суждено было французу. Спустя
два  десятилетия  после  событий,  о  которых  мы  рассказали,  выдающийся
лингвист Жан-Франсуа Шампольон прочитал надпись,  высеченную на Розеттском
камне. Этим самым он положил начало дешифровке египетской письменности.
   Древнегреческий  язык  был  хорошо  известен.  Поэтому  последняя часть
надписи  была прочтена и переведена. В ней рассказывалось о том, что в 197
году  до н. э. в Египте было подавлено народное восстание. В благодарность
за помощь, оказанную египетскими жрецами, фараон Птолемей V Эпифан даровал
им  и храмам большие льготы, которые были закреплены специальным декретом.
Текст  декрета  постановили высечь на плите, как оказалось, именно на той,
которую нашли солдаты Бушара.
   В   заключительных  строках  надписи  сказано:  "Пусть  будет  высечено
постановление  это  на памятнике из камня твердого письмом священных слов,
письмом книжным и письмом эллинов".
   Таким образом стало ясно,  что  содержание всех трех текстов совершенно
одинаково.  Ученые получили билингву,  то есть двуязычный текст. Благодаря
этому появилась надежда проникнуть в тайну египетских письмен.
   Первым   исследователем  надписи  на  Розеттском  камне  был  известный
востоковед   Сильвестр  де  Саси.  К  тому  времени  ученые  уже  называли
письменные  знаки  средней части текста демотикой, то есть иероглифической
скорописью.  Де  Саси  надеялся, что с помощью греческой надписи он сможет
прочитать  демотическую надпись. Демотику он считал алфавитным письмом, не
имеющим ничего общего с иероглифами.
   Это было его первой ошибкой.
   Определив,  где именно в  греческом тексте стоят собственные имена,  де
Саси  верно отыскал в  демотическом имена Александра,  Птолемея,  Арсинои.
Другие  группы  знаков,   которые  де   Саси  отождествлял  с   греческими
собственными именами,  он  прочитал неверно.  Поскольку де  Саси не  понял
самобытного  характера  египетской  письменности,   он  не  поверил,   что
демотика,  как и иероглифы, изобретена самими египтянами. Полагал, что они
позаимствованы у  других  народов,  а  поэтому  старался  найти  в  знаках
демотического письма общие черты со знаками других древних алфавитов.  Это
было его второй ошибкой.
   После многих попыток и  поисков Сильвестр де  Саси заявляет:  "Проблема
слишком запутана и научно неразрешима". Это его третья ошибка.
   Еще  один  известный  ученый, шведский археолог Давид Окерблад (1763 --
1819)  заинтересовался  египетской письменностью, даже попытался составить
алфавит демотических знаков. Но и он не понял принципа египетского письма.
Только верно разгадал знаки, которые соответствуют числам 1, 2, 3.
   Значительно дальше Окерблада и де Саси пошел англичанин Томас Юнг (1773
-- 1829).  Он  не  был ни археологом,  ни лингвистом,  он был образованным
человеком с широким кругом интересов.
   Поначалу Юнг  разделял мысль  Окерблада,  будто бы  демотика --  письмо
алфавитное.  Что  пошатнуло его  уверенность?  Еще  смолоду Юнг установил:
звуки,  которые выговаривает человек,  полностью можно передать с  помощью
алфавита,  состоящего не  более чем из  сорока семи букв.  Подсчитав знаки
демотической надписи Розеттского камня, он увидел, что там около ста букв,
-- слишком много для алфавита.  Трудно было догадаться,  что часть, только
часть этих знаков, все же алфавит. Юнг решил, что каждый знак -- отдельное
слово.   Впрочем,   Юнг  ошибался  не  во  всем.   Сравнивая  иероглифы  с
демотическим  письмом,  он  делает  очень  важное  открытие:  иероглифы  и
демотика -- не разные виды письменности.
   Это  открытие явилось  значительным шагом  вперед  по  пути  дешифровки
египетской письменности.  Но  Юнг  считал иероглифы только идеографическим
письмом, а поэтому и скорописная его форма не может быть алфавитной.
   Но  между  тем  Юнг допускал, что для написания греческих имен египтяне
переделали  несколько знаков-идеограмм на алфавитные. Руководствуясь этим,
он  попытался  прочитать имя Птолемей. И сделал это неверно: подставил под
каждый  иероглиф  букву  и получил Птолемайос -- так произносили греки это
имя.  На  самом  же  деле  это  имя  по-египетски  пишется Птолмис. Все же
несколько иероглифов в слове Птолемей Юнг определил правильно.


ЮНОША ИЗ ГРЕНОБЛЯ

   1  сентября 1807  года в  Гренобльской академии (такое громкое название
имело научное общество города) проходило очередное заседание.  Было оно не
совсем обычным. Не высокочтимый ученый выступил перед своими коллегами. На
трибуне стоял шестнадцатилетний юноша, худощавый, с тонким красивым лицом,
до того смуглым, что друзья по лицею шутя называли его египтянином.
   И шутки бывают пророческими.
   Всего  лишь  неделю  назад юноша закончил лицей. Жан-Франсуа Шампольон,
так  звали  его,  родился  23  декабря  1790  года в семье книготорговца в
небольшом   городе   Фижак.   Мальчик  жил  в  окружении  книг.  Он  любил
перелистывать  их,  рассматривать  картинки,  вглядываться в буквы. Ему не