нашумел чрезвычайно и переполошил все ведомство путей  сообщения.  Когда
М. хотел собрать в одну книжку свои  обличительные  рассказы,  получился
такой эффект, что цензура воспротивилась их появлению, и  сборник  вышел
только много лет спустя ("Рассказы Андрея Печерского",  СПб.,  1875).  В
этом   сборнике   заслуживает   внимания,    между    прочим,    рассказ
"Красильниковы", напеч. еще в "Москвитянине" 1852 г. и составляющий едва
ли не первое по времени обличение "темного царства" русского купечества.
Переведенный на службу в СПб., М. в 1859 г., с небольшой субсидией, стал
издавать газету "Рус. Дневник"; но этот официозный орган, не  имевший  к
тому же иностранного отдела, не пошел и  прекратился  на  141-м  номере.
Затем  М.  составил  3  тома   ценного   секретного   издания   "Сборник
постановлений, относящихся к расколу", и был наиболее деятельным  членом
комиссии по собиранию  материалов  для  историкодогматического  изучения
русских сект. В 1862 г. вышли  его  "Письма  о  расколе"  (из  "Северной
Пчелы").  С  назначением  министром  Валуева  Мельникова,  отчасти   под
влиянием разоблачений Герцена, стали оттирать; в  возникшей  в  1862  г.
официальной "Сев. Почте", где М. рассчитывал быть редактором, ему отвели
второстепенное положение заведующего внутренним отделом. В 1863  г.  ему
поручено было составить брошюрку для народа "О русской правде и польской
кривде", которая продавалась за  несколько  копеек  и  разошлась  тираж.
40000  экз.  В  1866  г.  М.  переселился  в  Москву,  причислившись   к
московскому  генерал-губернатору,  и  деятельно  начал  сотрудничать   в
"Московских Вед." и "Русском Вест.", где им были помещены  "Исторические
очерки поповщины" (1864, 5; 1866, 5 и  9;  1867,  2;  часть  отд.  СПб.,
1864), "Княжна Тараканова" (отд., М., 1868), "Очерки Мордвы" (1876, 6  и
9 - 10), "Счисление раскольников" (1868, 2), "Тайные секты"  (1868,  5),
"Из прошлого" (1868, 4), "Белые голуби, рассказы о  скопцах  и  хлыстах"
(1869, ј 3 - 5) и мн. др. С 1871 г. М. печатал в "Рус. Вест." "В лесах",
в 1875 - 81 г. - продолжение их, "На горах". Последние 10 - 13 лет жизни
М. прожил частью в своем имении под  Нижним,  сельце  Ляхове,  частью  в
Нижнем, где и умер 1 февраля 1883 г. С появлением "В лесах"  (М.,  1875;
СПб., 1881) М. сразу выдвигается в первые ряды литературы.  Его  любезно
принимал наследник престола, будущий имп. Александр III;  несколько  раз
он был  представлен  имп.  Александру  II.  В  1874  г.  моск.  общество
любителей  русской  словесности   праздновало   35-летний   юбилей   его
литературной деятельности. "В лесах" и "На горах", впервые познакомившие
русское общество с бытом раскола, - произведения столь же  своеобразные,
как своеобразно их происхождение. М. совершенно не сознавал ни  свойств,
ни размеров своего таланта. Весь поглощенный служебным  честолюбием,  он
почти не имел честолюбия литературного и на писательство, в  особенности
на беллетристику, смотрел  как  на  занятие  "между  делом".  Побуждение
облечь свое знание раскола в  беллетристическую  форму  было  ему  почти
навязано: даже само заглавие "В лесах" принадлежит не ему. В 1861  г.  в
число лиц, сопровождавших покойного наследника Николая Александровича  в
его  поездке  по  Волге,  был  включен  и  М.  Он  знал  каждый   уголок
нижегородского Поволжья и по поводу каждого  места  мог  рассказать  все
связанные с ним легенды, поверья, подробности быта и т. д. Цесаревич был
очарован новизной и интересом рассказов М., и  когда  около  Лыскова  М.
особенно подробно и увлекательно распространялся о жизни раскольников за
Волгой, об их скитах, лесах и промыслах, он  сказал  М.:  "Что  бы  Вам,
Павел Иванович, все это написать - изобразить  поверья,  предания,  весь
быть заволжского народа". М. стал уклоняться,  отговариваясь  "неимением
времени  при  служебных  занятиях",  но   Цесаревич   настаивал:   "Нет,
непременно напишите. Я за вами буду считать в долгу повесть о  том,  как
живут в лесах за Волгой". М. обещал,  но  только  через  10  лет,  когда
служебные  занятия  его  совсем  закончились,  приступил  к   исполнению
обещания, без определенного плана, приготовив  лишь  первые  главы.  Все
возраставший успех произведения заставил его  впасть  в  противоположную
крайность: он стал чрезвычайно  щедр  на  воспоминания  об  увиденном  и
услышанном в среде людей "древнего благочестия"  и  вставлял  длиннейшие
эпизоды, сами по себе очень интересные, но к основному сюжету  отношения
не имевшие и загромождавшие рассказ. Особенно много длинных  и  ненужных
вставных эпизодов в "На горах", хотя редакция "Русск. Вестн." сделала  в
этом произведении М.  огромные  сокращения.  В  сущности,  ценны  только
первые две части "В лесах". Тут вполне обрисовались  почти  все  главные
типы повествования: самодур, в основе честный и  благородный  "тысячник"
Чепурин; вся в него дочь - гордая и обаятельная Настя; сестра  Чепурина,
раскольничья игуменья Манефа, которая весь сжигающий ее огонь  страстей,
после того как ей не удалось устроить свое личное счастье, направила  на
то, чтобы возвеличить и прославить свою обитель; незаконная  дочь  ее  -
огонь-девка   Фленушка,   отчаянная   пособница   всяких    романических
приключений, но тем не менее пожертвовавшая своим сердцем, чтобы угодить
матери. В первых же двух  частях  вполне  определились  и  отрицательные
типы: корыстолюбивый и низкий красавец Алексей  Лохматый,  проходимец  и
фальшивомонетчик Стуколов, его пособник  -  игумен  Михаил  и,  наконец,
сладкогласный  певун,  ревнитель  веры  и   великий   начетчик   Василий
Борисович, то и дело убегающий с девицами в  кусточки,  с  благочестивым
возгласом: "Ох, искушение". К характеристике всех этих лиц остальные две
части "В лесах" и "На горах" решительно ничего не прибавляют.
   Интерес   новизны   представляет   только   семья   рыбопромышленника
Смолокурова ("На горах"), нежного  отца  и  человека  как  будто  совсем
порядочного, но в торговом деле без зазрения совести надувающего  самого
близкого приятеля. В первых двух частях "В лесах" вполне очерчены  и  те
картины быта, на которые М. такой удивительный  мастер:  обеды,  обряды,
промыслы, гулянки, моления, скитская жизнь, прения  о  вере;  дальнейшие
повторы всего этого очень утомительны. Особенно скучны десятки  страниц,
которые М. посвящает переложению в  разговоры  раскольничьей  догматики.
Зато первые две части "В лесах" принадлежат к самым увлекательным книгам
русской литературы. Они открывают совершенно новый (теперь  уже  ставший
достоянием  истории),  удивительно  колоритный  мир,  полный   жизни   и
движения. Полудикие люди заволжских лесов в  художественном  изображении
Печерского возбуждают не только холодное любопытство, но и  самое  живое
участие. Сильнейшая сторона "В лесах"  -  в  прелести  самого  рассказа.
Самая обыкновенная вещь - обед, прогулка, парение в бане -  превращается
у М.  в  увлекательную  эпопею,  благодаря  долгому  общению  с  народом
Поволжья, М. до того усвоил народную речь, что пользуется ею не только в
разговорах, но и  там,  где  идет  повествование  от  лица  автора,  при
описаниях природы и т. д. Главный недостаток последних  произведений  М.
тот, что М. взял только  казовую  сторону  жизни.  Перед  нами  какой-то
вечный праздник. "Тысячники"  то  и  дело  задают  баснословные  пиры  с