на воздухе и обратное получение М.  из  окиси,  выделение  одних  М.  из
других,  образование  сплавов,  обладающих   другими   свойствами,   чем
первоначально взятые М. и пр., все это, как будто, должно было указывать
на сложность их натуры. Что касается  собственно  до  превращения  М.  в
золото, то вера в возможность этого  была  основана  на  многих  видимых
фактах. В первое время образование сплавов, цветом  похожих  на  золото,
напр., из меди и цинка, в глазах алхимиков уже  было  превращение  их  в
золото. Им казалось, что нужно изменить только цвет и свойства М.  будут
другие. В особенности много способствовали этой вере плохо  поставленные
опыты,  когда  для  превращения  неблагородного  М.  в  золото   брались
вещества, содержавшие примесь этого золота. Напр., уже в конце XVIII ст.
один копенгагенский аптекарь уверял, что химически  чистое  серебро  при
сплавлении с мышьяком отчасти  превращается  в  золото.  Этот  факт  был
подтвержден изв. химиком Гитоном де Морво (Guyton de Morveau) и  наделал
много шума. В скорости потом было показано, что  мышьяк,  служивший  для
опыта, содержал следы серебра с золотом! Так как из семи известных тогда
М. одни легче подвергались превращениям,  другие  труднее,  то  алхимики
делили их на благородные, совершенные, и неблагородные, несовершенные. К
первым принадлежали золото и серебро, ко  вторым  медь,  олово,  свинец,
железо и ртуть. Последняя, обладая свойствами благородных М., но в то же
время резко  отличаясь  от  всех  металлов  своим  жидким  состоянием  и
летучестью, чрезвычайно занимала тогдашних ученых, и некоторые  выделяли
ее в особую группу; внимание, привлекавшееся ею, было так  велико,  что,
как увидим далее, ртуть стали считать  в  числе  элементов,  из  которых
образованы М., и в ней именно  видели  носителя  металлических  свойств.
Принимая  существование  в  природе  перехода   одних   М.   в   другие,
несовершенных  в  совершенные,  алхимики  предполагали,  что  в  обычных
условиях это превращение идет чрезвычайно медленно,  целыми  веками,  и,
может быть, не без таинственного участия небесных светил, которым  в  то
время приписывали такую большую роль и в судьбе человека.  По  странному
совпадению, М. было числом семь, как и известных тогда планет, а это еще
более указывало на таинственную связь между ними. У алхимиков  М.  часто
носят название планет; золото наз. Солнцем,  серебро  -  Луной,  медь  -
Венерой, олово - Юпитером, свинец - Сатурном, железо - Марсом и ртуть  -
Меркурием. Когда были открыты цинк, висмут, сурьма  и  мышьяк,  тела  во
всех отношениях схожи с М., но у которых одно из характернейших  свойств
металла, ковкость, развито в слабой степени,  то  они  были  выделены  в
особую группу  -  полуметаллов.  Деление  М.  на  собственно  металлы  и
полуметаллы существовало еще в половине ХVIII ст.
   Если М. тела сложные, то что же входит в их состав?  В  первое  время
алхимики считали, что они образованы из двух элементов - ртути  и  серы.
Как сложилось это воззрение - сказать трудно, но его мы  находим  уже  в
VIII ст. По Geber'y доказательством присутствия ртути в  М.  служит  то,
что она их растворяет, и в этих растворах индивидуальность их  исчезает,
поглощается ртутью, чего не случилось бы, если бы в них не  было  одного
общего с ртутью начала. Кроме того ртуть со свинцом давала нечто похожее
на олово. Что касается серы, то, может быть, она взята потому, что  были
известны сернистые соединения, по внешнему виду схожие с М. В дальнейшем
эти простые  представления,  вероятно,  вследствие  безуспешных  попыток
приготовления  М.  искусственно,  крайне  усложняются,  запутываются.  В
понятиях алхимиков, напр. Х  -  XIII  ст.,  ртуть  и  сера,  из  которых
образованы М. не были  та  ртуть  и  та  сера,  которые  имели  в  руках
алхимики. Это было  только  нечто  схожее  с  ними,  обладающее  особыми
свойствами;  нечто  такое,  которое  в   обыкновенной   сере   и   ртути
существовало реально, было выражено в  них  в  большей  степени,  чем  в
других телах. Под ртутью, входящей  в  состав  М.,  представляли  нечто,
обусловливающее неизменяемость их, металлический блеск, тягучесть, одним
словом, носителя металлического вида; под серой  подразумевали  носителя
изменяемости, разлагаемости, горючести М. Эти два элемента находились  в
М. в различном количестве  и,  как  тогда  говорили,  различным  образом
фиксированные; кроме того, они могли быть различной степени чистоты.  По
Геберу, напр., золото состояло из большого количества ртути и небольшого
количества серы высшей  степени  чистоты  и  наиболее  фиксированных;  в
олове, напротив, предполагали много серы и мало ртути, которые  были  не
чисты, плохо фиксированы и  пр.  Всем  этим,  конечно,  хотели  выразить
различное отношение М. к единственному в тогдашнее время могущественному
химическому агенту - огню. При дальнейшем развитии этих воззрений,  двух
элементов -  ртути  и  серы,  -  для  объяснения  состава  М.  алхимикам
показалось недостаточно; к ним присоединили соль,  а  некоторые  мышьяк.
Этим хотели  указать,  что  при  всех  превращениях  М.  остается  нечто
нелетучее, постоянное. Если в природе  превращение  неблагородных  М.  в
благородные совершается веками, то  алхимики  стремились  создать  такие
условия, в которых этот процесс  совершенствования,  созревания  шел  бы
скоро и легко. Вследствие тесной связи химии  с  тогдашней  медициной  и
тогдашней  биологией  идея  о  превращении   М.   естественным   образом
отождествлялась с идеей о росте и развитии организованных тел:  переход,
напр., свинца в золото, образование  растений  из  зерна,  брошенного  в
землю и как бы разложившегося, брожение,  исцеление  больного  органа  у
человека, все это  были  частные  явления  одного  общего  таинственного
жизненного процесса, совершенствования, и вызывались  одними  стимулами.
Отсюда само собой понятно, что таинственное начало,  дающее  возможность
получить  золото,  должно  было  исцелять  болезни,  превращать   старое
человеческое тело в молодое и  пр.  Так  сложилось  понятие  о  чудесном
философском камне. Что касается роли философского  камня  в  превращении
неблагородных М. в благородные,  то  больше  всего  существует  указаний
относительно перехода их в золото, о получении серебра  говорится  мало.
По одним авторам, один и тот  же  философский  камень  превращает  М.  в
серебро и золото; по другим - существуют два рода этого  вещества:  одно
совершенное, другое менее совершенное, и  это  последнее  и  служит  для
получения   серебра.   Относительно   количества   философского   камня,
требующегося для превращения, указания тоже разные. По одним, 1  ч.  его
способна превратить в золото 10000000 ч. М., по другим  100  ч.  и  даже
только 2 ч. Для получения золота плавили какой-нибудь  неблагородный  М.
или брали ртуть и бросали туда философский  камень;  одни  уверяли,  что
превращение происходит мгновенно, Другие же -  мало  помалу  и  пр.  Эти
взгляды на природу М. и на способность  их  к  превращениям  держатся  в
общем в течении многих веков до XVII ст., когда начинают резко  отрицать
все это, тем более, что эти взгляды вызвали появление многих шарлатанов,
эксплуатировавших  надежду  легковерных  получить   золото.   С   идеями
алхимиков в особенности боролся Бойль. "Я бы хотел знать - говорит он  в