- И  я  его  в  те  поры видывал, - ответил Иевлев. - Нынче же мастер -
великий искусник, колдун в своем деле.
     Федосей   подбежал   запыхавшись,   сверлящими   глазами  посмотрел  на
Сильвестра   Петровича   и  Крыкова,  потом  сел,  развязал  узелок  -  стал
закусывать  хлебом с луком. Иевлев спросил, зачем ему на остров; он ответил,
что-де  по казенной надобности. Сильвестр Петрович с удовольствием подумал -
умен мужик, цепь доделывает тайную и о секретной работе не болтает зря.
     Поужинав,  Кузнец  повернулся  к  воде,  задремал.  Дремал  и Сильвестр
Петрович,  - нынче научился он всякую свободную минуту отдыхать. Причалили к
Маркову  острову, велели матросам ждать. Неподалеку, за ивняком и березками,
в бегучих туманах белой ночи мигал костер, слышалась песня:

                Богатырская сила в нем разгоралася,
                Богатырская кровь в нем подымалася,
                Вынимал он из колчана саблю острую,
                Он срубил-смахнул боярину буйну голову...

     - Кто поет? - спросил Иевлев, сжав Крыкову локоть.
     - Погоди, Сильвестр Петрович, дослушай! - словно бы приказал Крыков.
     Они  стояли  под  низкой  корявой  березой  и  слушали,  как  несколько
десятков голосов поют у костра:

                А и думские бояре испужалися,
                Да по царским залам разбежалися,
                Возговорил сам батюшка - православный царь:
                "Ермак во беде сидит, бедой крутит,
                Еще что нам над Ермаком делати?"
                Ни един князь ответу не дал,
                И во всех винах прощал его,
                И только Казань да Астрахань взять велел...

     Песня  кончилась.  Крыков стоял неподвижно, точно все еще слушая, потом
сказал:
     - Вот  оно  как, Сильвестр Петрович... Казань да Астрахань взять велел,
- всего и делов!.. Мужику-казаку... Славная песня...
     Он улыбнулся доброй открытой улыбкой и позвал:
     - Пойдем, что ли?..
     У  костра  на дерюжках и плетенных из веток подстилках лежали трудники,
те  самые,  которых  не  так  давно  изловил  в  придвинских  лесах  поручик
Мехоношин,  хлебали  из деревянных мисок жидкую пустовару-кашицу, закусывали
черствыми  шаньгами.  Молчан, заросший до самых бровей бородою, не ел - сидя
у  пенька,  посасывал трубку-самоделку. Никто не поднялся, хоть все и видели
- идут капитан-командор с Крыковым. Били комаров, жевали, помалкивали.
     - Здорово, трудники! - сказал Сильвестр Петрович.
     Мужики  ответили  нестройно.  Иевлев  вынул  из  кармана  трубку, набил
табаком,  попросил  огонька.  Ему  подали  уголек  из  костра. Молчан издали
смотрел на него блестящими, немигающими глазами.
     - Чего  ж воров-то нет? - спросил с укором седой мужик. - Сулили, будут
воры  вскорости, мы свое дело со всем поспешанием сделали, а воров-то и нет,
нейдут. Испужались нашего брата?
     - Видать, испужались! - ответил Иевлев, с удовольствием слушая мужика.
     - Цепей  наших  тайных  испужались, - сказал другой мужичок с лукавым и
умным  взглядом  маленьких  глаз.  -  Куды  ж!..  Разве  ж кораблю наши цепи
одолеть - железные-то, кованые...
     - Как  вдарится  об цепи - сразу и потопнет! - сказал плечистый мужик с
бледным  лицом  и  рваными  ноздрями,  выглянув  из-за  костра. - На совесть
столбы поставлены, не шутили - копали...
     Иевлев всмотрелся, спросил:
     - А тебе за что ноздри рвали?
     Мужик ответил не сразу:
     - Весел был в молодых годах, соврал слово, вот и заплатил...
     Седой перебил:
     - Ты, господин, лучше нас не спрашивай, кто да за что. Не к чему!
     - Оно  верно,  что  не к чему! - сказал Молчан. - Пойдем лучше вертлюги
смотреть, как что поделано!
     Он  поднялся,  хлопнул  по  щеке  ладонью - убил комара, не оглядываясь
пошел  вперед.  В  кустарнике  Крыков  догнал  Молчана,  они о чем-то быстро
заговорили.  Сильвестр  Петрович шел сзади, опираясь на палку, думал: "О чем
им говорить?"
     Миновали   батарею,   солдаты  сделали  Иевлеву  на  караул;  Сильвестр
Петрович  оглянулся  - пушки были поставлены хорошо, с реки их не увидишь, а
пушкарям   удобно   бить  с  бревенчатого  помоста.  Молодец  Резен,  и  тут
распорядился с толком...
     Машина  -  натягивать сторожевые цепи через реку - была тоже поставлена
тайно,  среди  низкорослых  сосенок и елей в неглубокой яме, чтобы воровские
корабельщики  не  видели,  как  начнут  наматывать  на  барабан  цепи  и тем
готовить   гибель  кораблю.  И  сам  берег  здесь  был  укреплен  вкопанными
бревнами, чтобы не осыпался и чтобы не выворотились вертлюги с барабаном...
     - Ладно  сделано!  -  сказал  Иевлев, поколачивая тростью по бревнам. -
Кто ставил? Резен?
     - Инженера  не  было тут! - ответил Молчан. - Инженер только подручного
своего  присылал  - барабан ставить цепной да рычаги к нему. Все прочее сами
поделали. Вот у нас мастер - Кузнец, он и сработал.
     - Сдержит корабль? - спросил Сильвестр Петрович.
     Федосей  вышел  вперед,  обдернул  на  себе  рубаху,  ответил не спеша,
рассудительно:
     - Смотря  как  ударит!  Да ништо, на кое время любой корабль сдержим, а
тут  пушки  зачнут  палить, вы с крепости каленым ядром приветите, пушкари -
отсюдова.  У  них  на  Марковом батарея ныне добрая: и мортиры поставлены, и
гаубицы  пальнут.  Не  жук  чихнул.  Давеча  карбасами порох возили, ядра, -
почешется швед!
     - С  берега  в  узкости  по кораблям бить сподручно! - сказал Молчан. -
Нас не видно, а он весь как на ладони...
     Иевлев живо обернулся к Молчану, спросил:
     - Откуда сие ведаешь? С Волги, что ли? Разбойничал? Зипуна добывал?
     Молчан ответил спокойно:
     - Зачем,  господин  капитан-командор, зипуна? Которые зипуна добывают -
тех  головы  ноне  по  рожнам торчат. А мы, слава создателю, покуда живые да
здоровые,  при  государевом  деле  казенну  кашу  жуем.  Разбойнички  зипуна
добывают, а мы люди тихие, мы Волгу и в глаза не видывали.