изготовленного из двух слоев трехдюймовых досок, скрепленных дюжиной
двутавровых балок высотой 152 мм. Весило это сооружение 11 т.
Герметичность заплат обеспечивалась проложенной паклей парусиной, которую
предварительно укладывали по краям отверстий. В процессе окончательного
крепления заплат этот своеобразный пирог сжимался и в дальнейшем уже не
пропускал воду.
  Работа во многом упростилась, когда кому-то посчастливилось найти
металлическую пластину с выгравированной на ней схемой расположения всех
трубопроводов, клапанов и вентилей. Спасателям на редкость повезло - до
этого работавшим внутри корабля водолазам приходилось отыскивать
отверстия, полагаясь только на свое чутье. Шесть групп, по два человека в
каждой, с мая по август накладывали заплаты и конопатили швы.
  Тем временем четыре секции доков (второй док после его подъема также
разрезали пополам) установили попарно по бортам крейсера. Чтобы удержать
их на месте, потребовалось 16 якорей, причем некоторые из них были уложены
на расстоянии полумили от доков. Выступавшие из воды участки корабля и все
секции доков соединили между собой переходными мостиками. Для защиты от
жестоких штормов, часто наблюдающихся на Оркнейских островах, с
наветренной стороны поставили два поднятых незадолго до этого эсминца.
  6 августа заработали восемь 12-дюймовых центробежных и двенадцать
6-дюймовых погружных насосов. Уровень воды в корпусе крейсера начал
понижаться, но слишком медленно. Где-то возникла солидная течь. Вскоре
водолазы обнаружили, что мелкая рыбешка - сайда, в изобилии сновавшая
вокруг затонувшего корабля, выела весь жир, которым была пропитана пакля в
уплотнениях заплат.
  Кокс кипел от злости. Практичный же Маккензи принял надлежащие меры: он
добавил в жир 10 % цемента. Даже сайда нашла эту смесь несъедобной. Кроме
того, Маккензи установил, что изобретенный им состав обладает еще лучшими
герметизирующими свойствами, чем простой жир. Снова включили насосы, но
уровень воды опять почти не уменьшился. Внутрь корпуса крейсера опустили
водолаза выяснить, в чем же дело. Он обнаружил причину течи и устранил ее,
но при этом его воздушный шланг и сигнальный конец за что-то зацепились,
так что его напарнику пришлось прийти ему на помощь. Пока он освобождал
своего товарища, их шланги и лини настолько перепутались, что на
поверхность их пришлось поднимать вместе.
  - Вы что, танцевали там внизу? - проворчал распутывавший их обслуживающий.
  Насосы опять заработали. И снова без видимых результатов. На сей раз
водолазов послали осмотреть корабль снаружи, чтобы установить, не осталось
ли не закрытым какое-нибудь отверстие. Вскоре один из них просигналил
наверх - нуждается в срочной помощи.
  Его нашли прижатым спиной к отверстию бортового кингстона диаметром 20 см.
Вода давила на водолаза с такой силой, что единственным способом
освободить его было вновь затопить крейсер и снять таким образом давление.
Так и пришлось сделать, но в итоге несколько сотен фунтов стерлингов
оказались потраченными впустую.
  - Дороговатая из тебя получилась затычка, - заметил Маккензи.
  - А я чем виноват? Меня послали остановить течь, и я ее ликвидировал, -
ответил водолаз.
  В конце концов откачка воды пошла полным ходом. Погружные насосы спустили
с носовой орудийной башни по подачной трубе прямо в трюмы. К уже
работавшим насосам добавили еще 18 центробежных. Через пять дней нос
крейсера всплыл. За один час из корабля откачивали 3,6 тыс. т воды.
Носовая часть появилась на поверхности с некоторым креном, и чем больше
она всплывала, тем сильнее становился крен: 30ё, 40ё...
  Боясь, что крейсер перевернется и находящиеся на нем люди погибнут, Кокс,
скрепя сердце, дал команду прекратить откачку воды из носовой части, чтобы
позволить ей погрузиться. Попробовали откачивать воду из кормовой части.
История повторилась.
  - Проклятое судно тяжелее с левого борта, - решил Кокс, - и в этом все
дело.
  Никто не спорил. Теперь все понимали, что, пытаясь поднять корабль с
одного конца, они по сути дела балансировали грузом в 28 тыс. т на киле
шириной менее метра. Пока крейсер не будет уравновешен, ничего у них не
получится.
  Кокс подогнал один из эсминцев, пришвартовал его к правому борту корабля и
заполнил водой. На стальную фок-мачту линейного крейсера завели двойной
стальной трос и закрепили его конец на другом эсминце, посаженном на мель
у острова Каве в 1200 м от крейсера.
  2 сентября Кокс вторично попытался поднять корабль, на этот раз на ровном
киле. Когда верхняя палуба крейсера только-только показалась из воды,
лопнул трос, закрепленный на посаженном на мель эсминце. Просвистевшая в
воздухе стальная змея каким-то чудом никого не задела, но крейсер
накренился на 25ё на левый борт. Наступили сумерки, дул штормовой ветер со
скоростью 55 уз, но Кокс и его люди упрямо отказывались признать свое
поражение. Они трудились всю ночь, хотя в разгулявшихся волнах затонули
все водолазные катера. "Гинденбург", лишь оторванный от грунта, как
гигантский боров, тяжело переваливался с боку на бок.
  К рассвету вышел из строя главный паровой котел правого дока. Он
обеспечивал энергией, по крайней мере, половину всех насосов, а стоило им
остановиться, и "Гинденбург" неизбежно бы затонул. В отчаянии Кокс
подогнал "Ферродэнкс" и попытался воспользоваться его котлами. Из этого
ничего не вышло.
  Шесть месяцев тяжелого труда и 30 тыс. фт. ст. оказались потраченными
впустую. Люди молча смотрели на Кокса. У некоторых на глазах были слезы.
Он вложил в это предприятие почти все свое состояние - на оплату рабочих и
расходы по снаряжению уходило по 1000 фт. в неделю. Теперь у Кокса
оставалось всего 10 тыс. фт. и он был близок к полному разорению.
  Кокс повернулся к Маккензи и отрывисто сказал:
  - Мы поднимем его весной будущего года. Я уже придумал, как это сделать. А
пока мы можем заняться "Мольтке".
  Он ни разу с тех пор не упоминал о "Гинденбурге" до 1930 г., когда, по его
мнению, все было готово для новой попытки.


  "ФОН МОЛЬТКЕ"

  Линейный крейсер "Фон Мольтке" имел водоизмещение 23 тыс. т - на 5 тыс. т
меньше, чем у "Гинденбурга", и длину 184 м, т.е. на 30 м короче
"Гинденбурга". Однако по ширине и осадке он почти не уступал последнему.
Крейсер лежал на глубине 23,5 м с креном 17ё на правый борт.