подъемный кран, рассчитанный на груз массой до 3 т. Воздушные шлюзы сняли,
и в обшивке днища обнаружились отверстия диаметром чуть менее 2 м. К борту
крейсера подогнали плавучий кран грузоподъемностью 10 т, чтобы извлечь
изнутри двигатели и различные корабельные механизмы. Всего с крейсера был
снято 2 тыс. т стали и чугуна и 1000 т брони и цветных металлов. Заодно
спасатели поставили мировой рекорд, прорезая каждые 3 мин
кислородно-ацетиленовой горелкой 30 см стальных плит толщиной 305 мм.
  Кокс решил буксировать крейсер в перевернутом положении, да еще кормой
вперед. Это означало, что к ступицам гребных винтов было необходимо
приварить массивные стальные буксирные кнехты, а на днище корабля
соорудить домик для жилья, кухню, столовую и помещение для воздушных
компрессоров.
  Кроме того, в порту Росайт в заливе Ферт-оф-Форт требовалось подыскать
место, где можно было бы поставить крейсер, чтобы разрезать его на части
для последующей продажи компании "Аллоа шипбрейкерс". В конце концов Кокс
уговорил чиновников Адмиралтейства разрешить ему поставить корабль в один
из пустовавших сухих доков ВМФ.
  Кокс мучительно размышлял, как выйти из создавшегося положения. Он
отчаянно нуждался в деньгах, чтобы не допустить прекращения работ в
Скапа-Флоу. "Мольтке" стоил 60 тыс. фт. ст., но его банкиры решительно
отказались ссудить ему хотя бы какую-нибудь сумму под залог корабля, все
еще находившегося в Скапа-Флоу, поскольку реальную ценность он имел только
в Росайте.
  18 мая 1928 г. три буксира: "Зеефальке", "Симеон" и "Понтос",
принадлежавшие одной германской фирме, начали буксировать крейсер. Кокс и
Маккензи находились на "Мольтке". Когда караван вошел в залив
Пентленд-Ферт, подул необычный для этого времени года сильный ветер.
Перевернутый корпус крейсера начал тяжело переваливаться с борта на борт,
что вызвало интенсивную утечку непрерывно закачиваемого в него воздуха.
Уйти в укрытие они не могли, поскольку при любом сколько-нибудь
значительном изменении курса "Мольтке" неизбежно бы накренился и затонул в
результате дополнительной потери воздуха. Его корпус и так уже выступал из
воды менее чем на два метра, вместо прежних шести.
  Караван находился неподалеку от города Вик, когда ветер стих и качка
прекратилась. Только тогда Кокс, пробормотав:
  - Что до меня, так я чертовски рад с него убраться, - покинул крейсер.
  Перед тем он наотрез отказывался сделать это, пока не минует опасность для
его людей.
  Кокс прибыл в Росайт и был встречен отменно вежливым чиновником, который
объявил ему, что вынужден будет запретить ввод крейсера в док:
  - Мне очень жаль, но таков приказ Адмиралтейства,- объяснил он Коксу.
  Разъяренный Кокс помчался в Лондон. Как он выяснил там, эксперты
Адмиралтейства опасались, что перевернутый кверху днищем корабль выведет
док из строя. Они требовали внести залог на случай возможных повреждений
дока. У Кокса же не было ни гроша, только "Мольтке". Его он и заложил.
Такое решение могло повлечь за собой весьма серьезные последствия, ибо
Кокс не имел права приступать к работам по разборке корабля, пока не будет
удовлетворен любой иск за повреждение дока, который ему могло предъявить
Адмиралтейство. Но выбора у него не было.
  Снова вернувшись в Росант, Кокс нанял для встречи и проводки "Мольтке"
лоцмана Адмиралтейства. Независимо от него в результате печального
недоразумения капитан буксира "Зеефальке", в свою очередь, нанял лоцмана
залива Ферт-оф-Форт.
  Оба лоцмана вскоре вступили в ожесточенную перепалку относительно своих
прерогатив и старшинства, в то время как перевернутый кверху днищем
"Мольтке" величественно двигался прямо на центральный устой моста через
реку Ферт. Стало ясно, что буксиры пройдут по одну сторону устоя, а
крейсер - по другую, если только он вообще не врежется в устой.
  Единственно, что оставалось делать в такой критической ситуации, это
немедленно перерубить буксирные тросы. Так и было сделано. В результате
"Мольтке" поставил второй рекорд, став первым крупным боевым кораблем,
прошедшим под мостом не просто никем не управляемым, но и в перевернутом
положении, без людей на борту. Всегда оживленное движение по реке пришло в
совершеннейший беспорядок, суда и катера разбегались в разные стороны от
медленно перемещавшегося гиганта. Слышались крики и проклятия. Лишь когда
крейсер снова взяли на буксир, все пришло в норму.
  Тем временем водолазы Кокса работали в пустом доке, устанавливая там опоры
и крепления, которые, как они надеялись, позволят точно воспроизвести
форму поверхности палубы крейсера с остатками срезанных башен, мачт и
рубок и тем самым предотвратить повреждение дока. "Мольтке" ввели в док и
осторожно откачали воду.
  Для Кокса начались дни мучительного ожидания. И вот в одно прекрасное утро
в Скапа-Флоу прибыл официальный пакет из Адмиралтейства. В нем находились
счет за убытки, причиненные сухому доку в Росайте - собственности его
королевского величества, и письмо с предложением незамедлительно оплатить
счет во избежание конфискации "Мольтке" как залога.
  Кокс несколько минут сидел, держа в руке сложенный пополам счет, боясь
прочитать, что там написано. Затем, сделав над собой усилие, он развернул
документ и взглянул на проставленную цифру. Счет был на восемь фунтов
стерлингов.


  НЕУСТОЙЧИВЫЙ "ЗЕЙДЛИЦ"

  Эпопея с "Мольтке" еще не успела закончиться, когда полным ходом
развернулись работы на линейном крейсере "Зейдлиц" водоизмещением 26 тыс.
т. Корабль длиной 200 м и шириной 31,7 м лежал правым бортом на грунте на
глубине 20 м. Даже в прилив его левый борт почти на 8 м выступал над
поверхностью моря. Кокс, осмотрев крейсер, принял решение поднять его
бортом вверх. "Оба Мака", пылая негодованием, хриплыми голосами доказывали
ему все безумие подобного плана, но Кокс был тверд, как скала. Нужно
просто заделать все отверстия левого борта по средней линии крейсера,
затем закачать в корпус воздух, и корабль сам вырвется из удерживающего
его ила.
  Испытывая недостаток в деньгах, Кокс снял с левого борта крейсера 1800 т
броневых плит толщиной 305 мм и продал их как лом в Америку. Но эта
операция, хотя и позволила несколько поправить финансовые дела Кокса,
имела и неприятные последствия: чтобы восстановить утраченное равновесие,
в помещения левого борта пришлось лопатами засыпать 1800 т гравия. Затем
корпус корабля разделили на восемь водонепроницаемых отсеков, каждый из