Не было единства на Руси и в отношении к степным соседям. С Киевской
державой граничили два кочевых народа: торки (гузы) и половцы, смертельно
враждовавшие между собой. Избиравшие себе союзниками торков, как это делали
в XII в. волынские и киевские князья, сразу становились противниками
половцев. Соответственно те, кто опирался на половцев, как впоследствии
черниговские Ольговичи, становились врагами торков.

Ситуация была сверхсложная. Всеволод, не видя возможности навести порядок в
удельных землях, передал инициативу и фактическую власть своему сыну,
княжившему в Чернигове, - Владимиру Мономаху. Сам же великий князь, испытав
на склоне лет "печали большие", скончался в 1093 г.

БЕСПРИНЦИПНОСТЬ

После смерти великого князя Всеволода, согласно лествичному порядку
престолонаследия, на киевское великое княжение взошел Святополк II
Изяславич, сын старшего из Ярославичей, княживший до того в небольшом
городе Турове. Сын же покойного Всеволода - Владимир Мономах, изгнанный из
Чернигова Олегом, сел в Переяславле.

Положение великого князя Святополка оказалось нелегким. Политическая линия
его отца была малопопулярна и в Киеве, и во всей Руси. Переговоры Изяслава
Ярославича с папой римским были неприятны и неприемлемы для большинства
православных русских второй половины XI в. Став великим князем, Святополк
не повторял подобных попыток и постарался сменить свое окружение.

Как когда-то Всеволод "отверг дружину свою старшую", Святополк также
приблизил к себе совершенно новых людей. Летописец зовет их "уными", то
есть юными, но обозначает так не возрастное, а поведенческое отличие.
Вместо "старшей дружины", то есть соратников и друзей Ярославичей, у
киевского престола собрались новые люди. Они были надежными помощниками
великого князя, но при условии, что их служба хорошо оплачивалась.
Сподвижниками Святополка становились уже не бескорыстные радетели Русской
земли, но хитрые, алчные и часто совершенно бессовестные придворные. Чтобы
уверенно опираться на них, великому князю требовались немалые деньги.

И Святополк пошел на нехитрую операцию: он пригласил из Германии
евреев-ростовщиков. Ростовщики получили право жительства в Киеве,
возможность построить синагогу и свободу в финансовых операциях. Прибывшие
с Запада в Киев евреи благодаря своему опыту и сплоченности быстро отняли у
непривычных к ростовщичеству киевлян большую часть клиентуры. Однако
ростовщики-евреи не ограничились этой деятельностью. Ссужая великому князю
деньги, они требовали для себя возможностей максимальной наживы. Наиболее
выгодным коммерческим предприятием в то время была торговля рабами.
Естественно, что кредиторы подталкивали Святополка к военным походам, целью
которых был захват пленников, служивших платой великого князя ростовщикам.

Противостоять зависимой политике князя могли бы Святославичи, но ведь они
сидели в Чернигове, и, поскольку киевляне "не хотели" черниговцев, шансов у
Святославичей не было никаких. Сын Всеволода - Владимир Мономах - сидел в
себя в Переяславле и не мог покуситься на права старшего брата, а должен
был исполнять его волю, поскольку заключил с ним политический союз.
Святополк решил развязать войну.

А воевать ради невольников киевский князь мог только с половцами.

Надо сказать, что половцы были лишены той маневренности, которую
традиционно приписывают кочевникам. Как и все степняки, они занимались
скотоводством. Но для зим южнорусских степей характерны обильные снегопады,
когда толщина снегового покрова порой превышает 0,4 м. В таких условиях
скот не может питаться подножным кормом. И в снежную пору половцы поневоле
оказывались прикованными к местам зимовок, а летом - к сенокосам. Даже при
хорошо подготовленных зимовках половецкий скот сильно тощал. Особенно
страдали ездовые кони, а значит, и военная мощь этого племенного союза.

После нескольких неудачных сражений Святополк II, а с ним Владимир Мономах
и старший брат уже известного нам Олега Святославича - Давыд, начали
нападать на становища половцев, стремясь перенести тяжесть военных действий
в половецкую степь. Половцам пришлось защищать зимовья, где находились их
женщины и дети. Воловьи упряжки с семьями и утварью кочевников, двигавшиеся
со скоростью около 4 км/ч, не могли уйти от русской конницы; половцы
поневоле принимали навязываемые им сражения.

Очевидно, что отнюдь не степняки представляли на рубеже XI-XII вв. основную
опасность для Киевской Руси. В это время обозначило себя явление более
грозное - падение нравов, отказ от традиционной русской этики и морали. В
1097 г. в Любече состоялся княжеский съезд, положивший начало новой
политической форме существования страны. Там было решено, что "каждый да
держит отчину свою". Таким образом, Русь начала превращаться в конфедерацию
независимых государств. Князья поклялись нерушимо соблюдать провозглашенное
и в том целовали крест.

Но только съезд окончился, один из князей - Давыд Игоревич - схватил с
разрешения Святополка II на киевской земле князя Василька Теребовльского и
велел его ослепить. Ни о чем подобном до тех пор на Руси не слыхивали.
Инцидент возмутил всех, но тем не менее Святополк остался великим князем, а
Давыда лишь в 1100 г. "сослали" княжить в Бужск. А что же православная
церковь? Она, разумеется, осудила эту акцию с христианских позиций, но не
более того. Ведь и в церкви единства не было. Как мы помним, "византийцы" -
митрополичье окружение - враждовали с монашеской общиной Киево-Печерской
лавры.

Вот пример, иллюстрирующий сложность отношений церковных партий, великого
князя и его западных друзей. В Киево-Печерском патерике есть рассказ о
печерском иноке Евстратии, проданном в Крыму торговцу-иудею. Тот требовал
от инока отречения от Христа, мучил его и, не сломив голодом привыкшего к
постам Евстратия, распял монаха. Монах погиб. Слух о случившемся прошел по
всему Крыму и достиг Константинополя. Император Византии Алексей Комнин
преступлений не прощал, шутить не любил и уничтожил еврейскую общину в
Крыму.