вопроса о пограничных территориях. Жизненно необходимо было определить
границы, пригодные к обороне, потому что устраивать засеки на пространствах
от Чернигова до Казани и Нижнего Новгорода было слишком трудным и
дорогостоящим делом. На засеках приходилось держать значительное количество
служилых людей, обязанности которых заключались в том, что они все время
наблюдали за степью.

Сидел на дереве парень и высматривал: не скачет ли в высокой траве чамбул -
конный татарский отряд? Увидев врага, нужно было сразу же запалить факел на
дереве, посылая сигнал следующей "стороже", спуститься на землю, вскочить
на лошадь и нестись во весь опор к ближайшему гарнизону, потому что татары,
заметив огонь, всегда пытались догнать сторожей. Сторожили обычно по двое:
один наблюдал за степью, другой - за оседланными лошадьми. В гарнизонах,
увидев вспышки факелов, поднимали тревогу, отряжали гонцов в другие
городки, в Москву и довольно оперативно подтягивали войска. Но легкоконные
татары за это время успевали наловить по окрестным деревням пленных и уже
начинали отход. Русские гнались за ними на свежих конях, пользуясь
определенным преимуществом: лошади татар успевали к тому времени устать.
Настигнутых татар рубили, а пленных освобождали и отпускали домой.

Только через 200 лет, в XVIII в., России удалось решить важнейшую проблему
обретения естественных границ. Все эти 200 лет активные индивиды пополняли
ряды защитников рубежей Отечества. И потому-то в XVI в. мы видим группы
пассионариев не только в столице, но и на русском пограничье. Такое
разделение пассионариев составляет характерную примету новой фазы
этногенеза - акматической.

Повышение пассионарности и в столице и на окраине этнического ареала
приводило в принципе к одинаковым последствиям: внутри этнической системы
увеличивалось количество входящих в нес подсистем - консорций и субэтносов,
- так как пассионарные люди чувствовали свою "особину" и объединялись. Выше
мы уже упоминали, что активное население Москвы разбилось на партии:
Шуйских поддерживали люди торговых рядов, у Бельских были свои кварталы, на
которые они опирались, у Глинских - свои, у Мстиславских - свои.
Сторонников каждого из этих боярских родов связывала общность исторической
судьбы, и это были подлинные консорции.

Для пограничных пассионариев были характерны объединения более высокого
порядка, поскольку в ходе войны с татарами или ногайцами отношения со
своими боярами переставали иметь какое-либо значение. Например, на Дону
образовался особый субэтнос, впоследствии ставший этносом, - казаки. Они
принимали к себе всех беглых крестьян и чувствовали себя совершенно
самостоятельными. Неизменно признавая московского великого князя своим
государем, они недолюбливали бояр и представителей тогдашней бюрократии -
дьяков. Независимость Дона была зафиксирована в двух емких формулах: "С
Дону выдачи нет" и "Мы не кланяемся никому, окромя Государя". Казаки не
были склонны считаться с мнением московского правительства, часто
своевольничали и назывались в царских письмах когда разбойниками, когда
ворами, когда убийцами, когда государевыми изменниками. Но все же
московские чиновники и казаки видели друг в друге своих, и потому на Дон
неизменно приходили караваны с зерном, водкой, "зельем" (порохом), свинцом
и... просьбами к атаманам-молодцам навести хоть какой-нибудь порядок.

ИОСИФЛЯНЕ И НЕСТЯЖАТЕЛИ

Наряду с боярскими "послужильцами" и казаками, стремившимися к богатству,
победам, успехам, были в Москве XVI в. и те, чья пассионарность
предполагала стремление к идеалу знания, к борьбе за свои убеждения. Им ни
в холопы, ни на границу пути не было. По условиям времени вся мысль в XVI
в. была мыслью церковной. Вопросы веры имели огромное значение, ибо форма
исповедания отождествлялась с определенным поведением, определенной
идеологической программой и легко переходила в политику и в быт. Именно
вопросы свободы совести определили третье направление приложения сил
русских пассионариев.

Чтобы разобраться в последующих событиях, нам придется вернуться назад и
вспомнить о явлении негативных мироощущений. Внедрение учений, имевших их в
своей основе, вызвало одинаковый отрицательный результат и в католической
Франции, где начались альбигойские войны, и в православной Болгарии, где
крупный болгарский этнос ослабел и был разгромлен и подчинен Византии.
Точно такой же отрицательный результат пропаганда негативной идеологии
имела в мусульманском мире, поскольку карматские и исмаилитские движения
сопровождались массовыми убийствами, произволом и всяческими безобразиями.

В Россию негативные мироощущения проникли в конце XV в. под видом ереси
"жидовствующих". Генетическая связь ее с иудаизмом весьма сомнительна, но
важно другое. Церковные иерархи XV-XVI вв. были людьми достаточно тонко
чувствующими и широко образованными, чтобы понять потенциальную опасность
подобных ересей для будущего страны. К сожалению, во мнениях о способах
устранения еретиков единства среди деятелей церкви не было. Это расхождение
и стало поводом для борьбы за свои убеждения для всех, кто к этой борьбе
стремился, для кого она была потребностью. Развитие событий приобрело
трагическую окраску после смерти Ивана III (Иван III тяжело заболел около
1500 г., и пять последних лет его царствования фактическим правителем
страны был его сын от второй жены, Софьи Палеолог, - Василий Иванович).

Представителями одного из церковных направлений были нестяжатели -
сторонники заволжского старца Нила Сорского и его последователя Вассиана
Патрикеева. Нестяжатели категорически отрицали возможность умерщвления
еретиков, ссылаясь на то, что "Бог хочет не смерти грешника, но его
раскаяния" и потому долг Церкви - увещевать заблуждающихся. По мнению
нестяжателей, тех, кто упорствует в ереси, следовало изолировать и даже
высылать за границу, но нельзя насиловать совесть человеческую угрозой
смерти. Оппонентами нестяжателей в споре о ереси стали сторонники Иосифа
Волоцкого - иосифляне. Они настаивали на крутых мерах по искоренению ереси
вплоть до применения западноевропейского опыта аутодафе - сожжения на
костре.

Победа в этом споре осталась за Иосифом Волоцким. В 1504 г. совместным
решением Ивана III, фактического правителя страны - Василия - и собора