Войну против антимосковской коалиции Иван III начал с Новгорода, и не
случайно. В "низовских" землях возмущение союзом Новгорода с Казимиром и
Ахматом было чрезвычайно велико. Москвичи обоснованно рассматривали
поступок новгородцев как измену общерусскому делу и сравнивали поход Ивана
III с походом Дмитрия Донского на Мамая.

Летописец писал, что Иван III шел на Новгород "не яко на христиан, но яко
на язычник и на отступник православья". Последнее обстоятельство для
этнической диагностики весьма существенно. Как видим, в конце XV в.
представители нового этноса московитов перестали воспринимать реликт
Древней Руси - новгородцев - как "своих", так как индикатором этнической
симпатии в то время являлось вероисповедание. Новгородцев, выбравших союз с
католиками, москвичи приравнивали к язычникам.

При общерусской поддержке на Новгород была двинута огромная рать под
предводительством лучшего полководца Москвы - князя Даниила Холмского. С
русским войском шли и отряды касимовского царевича Данияра. Встретившись с
новгородскими силами на реке Шелони, москвичи одержали полную победу,
поскольку противостояло им хотя и хорошо вооруженное, но необученное
ополчение, а литовская помощь так и не пришла. Итоги битвы на Шелони
оказались для Новгорода тяжкими. Новгородцы вынуждены были отказаться от
планов союза с Литвой и заплатили великому князю большую денежную
контрибуцию - свыше 15 тысяч рублей.

Но хотя на помощь Новгороду не пришли литовцы, ему попытался помочь
золотоордынский хан Ахмат. Форсированным маршем он дошел до Оки. По
приказанию великого князя касимовские царевичи Данияр и Муртаза выдвинулись
навстречу Ахмату на рубеж Коломны и Серпухова, готовясь отрезать войско
Ахмата от обоза в случае дальнейшего продвижения его к Москве.
Золотоордынский хан, узнав об этом, решил не связываться с касимовцами и
быстро отступил.

Иван III отчетливо понимал недостаточность достигнутых успехов.
Существование сильной литовской партии в Новгороде и союзного Литве
золотоордынского ханства ставило под сомнение выполнение Новгородом своих
обязательств перед Москвой. Поэтому Иван III стремился к окончательному
подчинению Новгорода и низвержению Золотой Орды. Воспользовавшись тем, что
"младшая чадь новгородская" жаловалась ему на пролитовски настроенных бояр,
просила защиты и называла его "государем", Иван III в 1478 г. предъявил
новгородцам новые требования и выступил в новый поход. Программа его была
лаконична: "Вечу не быти, посаднику не быти, а государство все нам
держати". После непродолжительного сопротивления новгородцы подчинились
воле великого князя. Символ старинной новгородской вольности - вечевой
колокол - был снят и отправлен в Москву, а десятки знатнейших семейств
Новгорода были переведены ("испомещены") в области великого княжения как
служилые люди.

Так закончилась история последнего этнического осколка Древней Руси,
включенного в состав нового этноса. Пример Новгорода - это блестящий пример
умирания этнической системы, при котором, как правило, исчезают не сами
люди. Люди-то как раз остаются и входят в состав новых этносов, но
окончательно исчезает определенная система поведения, некогда связывавшая
этих людей воедино, делавшая их "своими". Вместе с независимостью Новгорода
исчезли все стереотипы поведения, характерные для вечевой Руси, а сами люди
сохранили лишь память о своем происхождении.

Безусловно, присоединение Новгорода к Москве явилось вершиной
объединительной политики Ивана III. Однако этим дело не кончилось. В 1484
г. на Москве "известно учинилось", что тверской князь Михаил Борисович
заключил договор с великим князем литовским Казимиром. Такой договор стал
прямым нарушением соглашений Михаила с Иваном III, и великий князь
московский объявил Твери войну. Помощь с Запада, обещанная Казимиром, как
всегда, не пришла, и Михаилу ничего не оставалось, как признать главенство
Ивана III и "взять мир". Меж тем тверские бояре целыми семействами покидали
своего князя и били челом Ивану III, прося принять их на службу. Лишаясь
поддержки своего окружения, Михаил Борисович вновь "уставил ряд" с
Казимиром, и это погубило его окончательно. Объявив Михаила изменником,
Иван III двинул к Твери войска и осадил город. Преданный ближними боярами,
тверской князь бежал в Литву, а на княжение в Тверь был посажен сын Ивана.

Летом 1480 г. золотоордынский хан Ахмат подошел с войском к пограничной
московской реке Угре, северному притоку Оки, и стал там лагерем, ибо ждал
помощи от своего союзника - Казимира. Ожидания его оказались напрасны: как
опытный политик, Иван III предвидел грядущие столкновения с Ахматом, и
направленный против него русско-крымский союз действовал. Потому Казимир
вынужден был бросить свои силы на защиту Литвы от крымского хана
Менгли-Гирея. Московская рать встала на противоположном берегу Угры, но ни
Иван III, ни Ахмат не рискнули начать сражение. Знаменитое "стояние на
Угре" продолжалось до глубокой осени. Исход его решил рейд
русско-татарского отряда под командованием воеводы Ноздреватого и царевича
Нур-Даулет-Гирея в тыл Ахмата, в Поволжье. Узнав об угрозе своим владениям,
Ахмат быстро отступил. А Иван III, почувствовав силы противостоять хану,
изгнал его послов и отказался возобновить выплату дани.

Легко понять, что стояние на Угре было лишь эпизодом в длительной борьбе
двух коалиций: новгородско-литовско-золотоордынской и
московско-касимовско-крымской. И уж тем более нет никаких оснований
считать, будто стояние на Угре ознаменовало собой "свержение ордынского
ига". Как мы видим, с Ордой практически перестал считаться еще отец Ивана
III - Василий Темный, который включал этнические осколки Золотой Орды в
состав своего великого княжества. Да и современники воспринимали войну с
Ахматом не как свержение ига, а как войну за веру с нечестивым прот

ивником, врагом православия. Представляется, что применительно к событиям
1480 г. стоит говорить не о "крушении ига", которого попросту не было, а о
создании системы противостоящих друг другу политических союзов между
государствами, возникшими на развалинах Золотой Орды: Великим княжеством
Московским, Крымским и Казанским ханствами, Ногайской ордой. При этом Ахмат
и Ахматовичи вплоть до формального падения Золотой Орды ориентировались на
Литву, а крымские татары - на Москву.