Прочие народы, входившие в Казанское ханство и подчинявшиеся казанским
ханам, были присоединены к России на условиях гораздо более легких.
Конечно, не стоит идеализировать наших предков, но мусульманский гнет с его
рабовладением и постоянной работорговлей по Волге был гораздо тяжелее той
дани, которую наложила на чувашей и черемисов Москва. Согласимся, что
отдавать дань - дело малоприятное, однако с приходом русских, по крайней
мере, никого уже не хватали и не продавали в Персию или Турцию. Что же
касается русских, то для них необходимость взятия Казани была очевидной.
Ведь по окончании войны на землях Казанского ханства было освобождено до
100 тысяч русских пленных. Все они получили свою долю из военной добычи и
были отправлены домой.

Следующим шагом в восточной политике стал захват Астрахани. Он прошел без
пролития крови и даже без единого выстрела. Вниз по Волге спустились
русские ладьи со стрельцами и ратными людьми. Войска высадились перед
крепостью

Хаджи-Тархан и предложили гарнизону сдаться. Осажденные, подумав с полчаса,
приняли предложение, после чего правительство сменилось, и началось
строительство астраханского кремля на противоположном берегу Волги (1556)
[†2].

Завоевание всей Волги вывело русских к Каспийскому морю, к Кавказу и
колоссально облегчило торговлю с Персией, поскольку границей персидской
сферы влияния был Терек: продвигаться далее на север персы считали
излишним. В результате большинство народов Поволжья и Северного Кавказа
подчинилось Московскому государству. Исключение составили лишь малые ногаи,
занимавшие территорию современного Ставропольского края, прилегающую к
Азовскому морю.

Тяжелыми были для России отношения с другим обломком Большой Орды -
Крымским ханством, зависевшим от Турции. С начала XVI в. Крым вошел в сферу
влияния Османской империи, осуществлявшей мусульманскую экспансию.
Инструментом агрессии в Юго-Восточной Европе Турция избрала своих вассалов
- крымских ханов Гиреев. Борьба, в которую была втянута и Речь Посполитая,
была тяжелой, кровопролитной и завершилась лишь в XVIII в. победой России.

ЛИВОНСКАЯ ВОЙНА

Непростым было положение и на западной границе. Конфликты с немцами
происходили постоянно. То немцы, напав на русское пограничье, расправятся с
пленниками, то наши предки, напав на немцев, перережут их засапожными
ножами. Ни тем, ни другим все это не нравилось. Взаимное озлобление
нарастало. И вот в ходе одного из столкновений жители Иван-города сначала
просто ругались с немцами через неширокую речку Нарову, а потом внезапно с
криком "Бей немцев'" начали в стихийном порыве переправляться на бревнах,
плотах и бочках на противоположный берег и действительно бить немцев,
захватив в итоге город Нарву. С такого незначительного эпизода,
произошедшего в 1558 г., и началась тяжелая, многолетняя Ливонская война.

Самым важным для нашего предмета - этнической истории России - является то,
что эмоциональный порыв жителей Иван-города нашел поддержку московского
правительства. Многие бояре высказались за завоевание Ливонии и ее
присоединение к России, а войск у Москвы было достаточно. Высокий уровень
пассионарности дал множество людей, с детства учившихся только одному -
воевать - и не знавших никакой иной профессии, кроме военной службы своему
государю. Всем этим отборным рубакам: русской дворянской коннице, северским
и рязанским казакам, дворянам-однодворцам - могли противостоять только
столь же пассионарные люди, как и они сами.

В Ливонии с середины XVI в. таких людей не было, и самостоятельно
защищаться она не могла. Понимая это, немцы быстро приняли дипломатическое
решение и прибегли к помощи иностранных войск: на территорию Эстляндии
пригласили шведов; на остров Эзель (ныне Сааремаа) - датчан; нашлось место
и для поляков (1560-1561). Несмотря на это, русские сумели захватить
половину Ливонии, но единства по вопросу о том, что делать дальше, в
московском правительстве не было. Надо сказать, что шведы первоначально
довольно активно противостояли русскому натиску, но, не добившись решающих
успехов, заняли более сдержанную позицию. Поляки вообще предложили отдать
русским ту часть Ливонии, которую Москва уже фактически захватила. В этом
случае самим полякам отходила остальная часть Ливонии, включая Ригу; а этот
город, имевший большое стратегическое значение, открывал торговый путь по
Западной Двине.

Еще в 1556 г. в Москве появился замечательный человек - князь Дмитрий
Вишневецкий. Происходил он из турово-пинских князей и, следовательно,
принадлежал к Рюриковичам. Сам князь Дмитрий был человек храбрый и
энергичный. Уважая эти качества, запорожское казачество избрало его своим
кошевым атаманом, и он прибыл в Москву с предложением запорожцев захватить
Крымское ханство. Царь поддержал Вишневецкого, и в 1558-1559 гг. князь
Дмитрий и царский воевода окольничий Данила Адашев совершили несколько
набегов на Крым.

Но в 1561 г. правительству Ивана Грозного пришлось решать вопрос:
сворачивать ли военные действия в Ливонии, перенося усилия на южные рубежи,
или пытаться ликвидировать западноевропейский плацдарм? Взвесим сами:
намерение покорить Крым, вполне объяснимое постоянной опасностью татарских
набегов, в реальных условиях XVI в. было призрачной мечтой. Еще менее
Россия была способна вести войну на два фронта. А вот стремление устранить
немецкую угрозу и тем продолжить политику Александра Невского было и
естественно, и осуществимо. Царь избрал борьбу на западе, но война в
Ливонии затянулась и оказалась для русских далеко не удачной.

Тем временем в Польше в 1572 г. пресеклась династия Ягеллонов и изменился
государственный строй. Поляки перешли к почти республиканскому типу
правления: сохранив "должность" короля, они сделали ее выборной. Определив
процедуру избрания короля на трон, польские магнаты выбрали французского
принца Генриха Валуа. Генрих приехал, посмотрел на польские порядки и...
сбежал обратно в Париж. Нам такой поступок может показаться сумасбродством,
но с позиций своего времени Генрих Валуа поступил абсолютно правильно.