а значит, и всякой возможности делать карьеру; русское купечество и
городское ремесленное население было начисто вытеснено из торговли евреями,
пользовавшимися покровительством католической церкви и польских панов.
Механизм их взаимоотношений был крайне прост. Польские магнаты, получив в
захваченных ими русских землях большие поместья, совсем не хотели
заниматься хозяйством, они предпочитали ездить по блестящим столицам
Западной Европы. Да и в самой Польше - в Варшаве, Кракове - тоже было не
скучно: шли представления в театрах, давались балы, собирались застолья.
Поскольку такой отдых был дорог, отнимал массу сил и времени, паны
нуждались в посредниках, способных обеспечивать постоянный приток денежных
средств. Таких посредников они нашли в лице евреев, которых пригласил в
Польшу еще в XIV в. король Казимир Великий. Евреи неплохо устроились в этой
стране, арендовали корчмы и лавки, занимались ростовщичеством и меной
денег. В поместьях они становились доверенными лицами польских панов -
факторами - и выжимали деньги из русских крестьян-арендаторов.

Карта. Война с Польшей 1654-55 гг.

Короче говоря, перед русским населением Речи Посполитой стоял выбор не
столько тяжелый, сколько аморальный сам по себе: или переходить в
католицизм и становиться поляками, или терпеть всевозможные унижения.
Русские, украинцы и белорусы, жившие на захваченных Польшей территориях,
пошли на огромные жертвы ради сохранения даже не свободы совести (этой
свободы у них не было), а самой православной веры. Очень немногие
переходили в католичество и униатство; в большинстве своем православное
население отказалось менять веру греческую на веру латинскую. И ведь нельзя
сказать, что безграмотные украинские казаки или белорусские крестьяне
понимали теологические различия между православием и католичеством. Никому
из них и в голову не приходило интересоваться таковыми различиями, ибо для
множества людей определенное вероисповедание выступало прежде всего
индикатором принадлежности к вполне определенному коллективу - "своим". Те,
кому по стереотипу поведения, мироощущению были ближе католики, - примыкали
к католикам; те, кому были более симпатичны православные, - пополняли их
ряды.

Но, может быть, поляки, вошедшие в круг западноевропейских народов, были
осознанно убеждены в правоте догматов, принятых римской церковью? Ничуть не
бывало. Двумя самыми массовыми сословиями у поляков была безграмотная
шляхта и крестьяне - "хлопы". Сословную границу между ними проще всего
определить так: "хлопы" - это люди, освобожденные от военной службы и
обложенные налогами; шляхта, напротив, - подданные, освобожденные от
налогов и обязанные короне военной службой. Разница между "хлопами" и
шляхтой была, по сути, невелика: подавляющее большинство шляхты составляла
так называемая застенковая шляхта, аналог русских однодворцев. Ее
представители обитали в крошечных хуторах ("застенках"), сами пахали землю
вместе с крестьянами, поскольку все их дворянское достояние зачастую
заключалось в дедовской сабле да "польском гоноре". Мелкая польская шляхта
составляла то же военное сословие, что и казачество польской Украины, то
есть окраины, ничем от него не отличаясь по существу. И потому у нас нет
никаких причин думать, будто польские шляхтичи разбирались в теологических
тонкостях лучше украинских казаков. Следовательно, причины кровавой борьбы,
вспыхнувшей на Украине в XVII в., лежат за пределами конфессиональных
разногласий.

К середине XVII в., когда Москва отбилась и оправилась от польско-шведской
интервенции и надежда на объединение двух государств под скипетром
польского короля рухнула, в Польше появились представители католического
ордена иезуитов.

Орден иезуитов был основан испанским офицером Игнатием Лойолой в 1534 г.
Официально объявленной целью деятельности нового братства стало
противодействие Реформации - борьба с ересью и расширение сферы влияния
католицизма. Но стереотипы поведения, закрепленные в уставе этого ордена,
свидетельствовали о том, что иезуиты являются реформаторами католицизма
ничуть не в меньшей степени, чем последователи Лютера или Кальвина.
Ограничимся одним красноречивым примером. По христианским догматам, высшим
судьей каждого человеческого поступка является сам Христос, и его оценка
обнаруживается в нашей совести. Иначе говоря, каждый, кто искренне считает
себя христианином, обязан ради спасения души соотносить свои деяния со
своей совестью, а не оправдывать их доводами разума. Иезуиты же приняли
тезис об абсолютном послушании младших старшим и считали обучение методом
формирования веры. Именно поэтому в деятельности иезуитов "к вящей славе
Божией" такое большое место занимала педагогика. Братья трудились по всему
миру, открывая коллегии и академии, подготавливая войны, занимаясь
шпионажем и подкупом с единственной целью - вернуть как можно больше
еретиков в лоно католической церкви.

С теми же целями развернули ученики Лойолы свою деятельность и в Польше. На
территории Белоруссии была открыта иезуитская коллегия, которая активно
вела католическую пропаганду. Прежде всего было объявлено, что соглашение
восточной и западной церквей уже достигнуто и закреплено Флорентийской
унией 1439 г., хотя к тому времени об этой унии успели забыть и сами
католики. На этом весьма зыбком фактологическом основании всем православным
предлагалось принять католическую веру как более совершенную. Разумеется, в
доказательство "превосходства" католической веры ее проповедники приводили
свои доводы. Так, католик Петр Скарга - автор книги о преимуществе
католической веры - говорил об универсальности латинского языка в
богослужении и общении католиков, о превосходстве латыни над славянскими
языками. В некотором отношении он был прав: латинский язык наряду с
греческим давно стал одним из основных богослужебных языков, и
действительно именно на латыни существовала огромная богословская
литература.

У Петра Скарги нашлись весьма толковые оппоненты из числа православных
белорусов. Правда, имена многих из них неизвестны, поскольку возражения
католикам в то время могли обойтись человеку дорого, но смысл аргументации
вполне ясен. Они указывали прежде всего на наличие своей, свято-отеческой
традиции славянского богослужения, на наличие практически всех необходимых
переводов религиозной литературы на церковнославянский язык. На этом
основании они отрицали необходимость изучения чужого языка, практически им