не нужного. И нельзя не признать, что правда здесь была целиком на стороне
православных.

Владение любым языком в полной мере подразумевает прежде всего возможность
довести до своих собеседников сложные мысли с соответствующими деталями и
нюансами. А такое знание языка возможно лишь при знакомстве с поведением
того этноса, который на этом языке говорит и думает, при жизни в
соответствующей этнической среде. В противном случае собеседники вынуждены
ограничиваться примитивными штампами. Следовательно, навязываемая
католиками замена церковнославянского языка на латинский могла привести
только к упрощению форм духовной практики. Таким образом, католики, по
существу, боролись за снижение интеллектуального уровня населения Восточной
Европы, в чем их и упрекали, кстати сказать, не только православные, но и
протестанты.

Второй предмет споров католиков с православными породила проблема церковных
авторитетов. Латиняне утверждали, и, на первый взгляд, весьма убедительно,
что мнение церковных иерархов, как людей грамотных и знающих,
предпочтительнее общего мнения простых прихожан. (Логическим завершением
вышеприведенного утверждения, естественно, стал тезис о безусловном
авторитете папы римского.) Оппоненты Петра Скарги, возражая католикам,
ссылались на целый ряд примеров из истории церкви, когда крупные иерархи -
Несторий, Евтихий, Македоний - оказывались основоположниками ересей,
осужденных церковными соборами. Православные отвергали латинское понимание
церковного авторитета и, руководствуясь принципом соборности, требовали
оставить за ними право на определение истины, исходя из чувства совести
всех и каждого.

Анализируя эти противоречия православных и католиков, можно сделать вывод,
что в данном случае под религиозными идеологическими оболочками скрывались
два разных мироощущения. Понятно, что при возникших коллизиях жизнь
русского населения в Польше стала тяжела [†5]. Конечно, существовавшие
проблемы могли быть решены, но только при наличии доброй воли обеих сторон,
а ее-то как раз и не хватало.

Заметим попутно, что крепостного права как такового в Польше не было:
каждый крестьянин мог уйти от пана, если хотел. Но уйти означало бросить
все имущество, а часто и потерять личную свободу, потому что личная свобода
крестьян ограничивалась жесткой системой налогов. Налоги платились
помещику, и если у крестьянина денег не находилось, он становился дворовым
человеком. Как видим, отсутствие крепостного права создавало для крестьян
условия жизни гораздо худшие, нежели при крепостном праве, имевшем место на
Московской Руси. Парадоксально, но отсутствие крепостной зависимости
крестьян обрекало их на полное бесправие. Налогами были обложены земли,
водоемы, охотничьи угодья, сенокосы и даже православные церкви. Последнее
особенно возмущало православных: еврей-фактор пользовался ключами от церкви
так же, как ключами от амбара, открывая храм для службы по своему желанию в
зависимости от уплаты прихожанами соответствующей суммы.

Конечно, от произвола польских панов и еврейских факторов страдали и
польские, и литовские крестьяне, но крестьяне-католики могли договориться
со шляхтичами и помещиками - они оставались "своими", несмотря на
социальную рознь. У православных же не было такой возможности: польские
паны их слушать не хотели, ибо они были "чужие", "схизматики". Именно в
силу этого различия ни польские, ни литовские крестьяне никаких крупных
бунтов или восстаний против панов, несмотря на всю тяжесть эксплуатации, не
устраивали. А православным, напротив, ничего другого делать не оставалось,
и с конца XVI в. восстания русских шли одно за другим. Первым поднял мятеж
Наливайко (1594-1596), но был схвачен и казнен в Варшаве. За восстанием
Наливайко произошли и другие: Павлюка, Остраницы, Гунн. Апофеозом долгой
борьбы православия и католицизма по праву считается восстание Богдана
Хмельницкого, положившее начало освободительной войне на польской Украине.

ГЕТМАН И НАРОД

Богдан Хмельницкий был православный шляхтич русского происхождения,
служивший в пограничных польских войсках. Как и всякий шляхтич, Хмельницкий
имел собственный хутор и нескольких работников. Местный староста (помощник
губернатора) католик Чаплицкий невзлюбил Хмельницкого до такой степени, что
даже устраивал покушения на его жизнь. Так, один раз только шлем спас
будущего гетмана Украины от смертельного удара. Затем Чаплицкий устроил
набег на хутор Хмельницкого, захватил его вместе с семьей и отобрал все
имущество, включая лошадей и хлеб с гумна. Когда же Хмельницкий пригрозил
обращением в суд, разъяренный Чаплицкий, желая показать свою
безнаказанность, велел пороть на базаре десятилетнего сына Хмельницкого.
Ретивые исполнители запороли несчастного мальчика, и на третий день он
умер. Понимая бесполезность своего обращения в суд, где заседали те же
католики, что и Чаплицкий, Хмельницкий отправился прямо в Варшаву к королю
Владиславу. Дела Владислава шли трудно: сейм, контролируемый польскими
панами, постоянно отказывал ему в средствах для войны с турками и операций
против Московии. Владислав принял Хмельницкого, но, выслушав шляхтича,
король только пожаловался на свое бессилие перед панами. Не добившись
правосудия у короля, Хмельницкий поехал в Запорожье.

Карта. Русско-польская война 1654-1667 гг.

В XVII в. Запорожье, располагавшееся на границе Польши и Дикого поля,
представляло собой явление исключительное: туда бежали от шляхетского ига
православные русские пассионарии. Само Запорожье представляло собой густую
сеть населенных пунктов, в которых развивались кузнечное, столярное,
слесарное, сапожное и другие ремесла, население производило для себя все
необходимое. Отдельные поселения (курени) составляли своеобразный
"рыцарский орден", живший вполне независимо. Высокая пассионарность
обитателей Запорожья и неприятие ими польских порядков уже к XVI в.
сформировали особый стереотип поведения, давший жизнь новому этносу -
запорожскому казачеству. Естественно, что поляки относились к запорожским
казакам крайне настороженно и недоброжелательно.

Столь же подозрительным и неприязненным было отношение шляхты и магнатов к
"реестровому" казачеству. Реестровыми назывались казаки, служившие польской