Романа и Городенского Мстислава - гроза для "хинов" и литовских племен
(стр. 23). И наконец, "хиновьскыя стрелки" в устах Ярославны - образ
совершенно ясный для читателей "Слова". Значит, этот термин был хорошо
известен на Руси. Единственное слово, соответствующее этим трем цитатам,
будет названием чжурчжэньской империи - Кин (современное чтение Цзинь -
"золотая") (1115-1234) [†16]. Замена "к" на "х" показывает, что это слово
было занесено на Русь монголами, у которых в языке звука "к" нет [†17]. Но
тогда возраст этого сведения не ХII в., а XIII в., не раньше битвы на Калке
в 1223 г., а скорее позже 1234 г., и вот почему.

Империя Кинь претендовала на господство над восточной половиной Великой
степи до Алтая и рассматривала находившиеся там племенные державы как своих
вассалов. Этот сюзеренитет был отнюдь не фактическим, но юридическим, и
племена кераитов, монголов и татар считались политическими подданными
империи, т.е. кинами, хотя отнюдь не чжурчжэнями. Такое условное
обозначение было в Азии весьма распространено. Так, монголы до Чингисхана
назывались татарами, так как племя татар было гегемоном в степи. Потом
покоренные Чингисом племена стали называться монголами или, по старой
памяти, татарами, причем это название закрепилось за группой поволжских
тюрок.

В XIV в. название "хинове" было закреплено за золотоордынскими татарами. В
"Задонщине" толково объяснено, что "на восточную сторону жребии Симова,
сына Ноева, от него же родися хиновя поганые татаровя бусорманские. Те бо
на реке на Каяле одолеша род Афетов. И оттоля Руская земля седит
невесела...". Темник Мамай назван "хиновином" и, наконец, сказано:
"возгремели мечи булатные о шеломы хиновские на поле Куликове" [†18].

Для понимания истории Азии надо твердо усвоить, что национальностей и
национальных названий там до XX в. не было. Поэтому, после того как
чжурчжэньская империя была завоевана монголами, последних продолжали
называть "хины" в политическом, но не этническом смысле слова. Однако это
название было вытеснено новыми политическими названиями: Монгол и Юань.
Совместно с ними оно могло бытовать, применительно к монголам, только в
середине XIII в. Но тогда значит, что под "хинами" надо понимать
монгол-татар Золотой Орды и, следовательно, сам сюжет "Слова" не более как
зашифровка. Да, такова наша догадка, и в ее же пользу говорит иначе не
объяснимое русское название Синей Орды - Золотая Орда. Это буквальный
перевод китайского слова "Кинь" (совр. Цзинь) [†19]. И возникло это
название, видимо, из-за того, что войска Батыя были укомплектованы
сдавшимися чжурчжэнями, подобно тому как войска Хубилая пополнялись
русскими и половцами. Исходя из этого соображения, можно догадаться, что
означает в тексте "Слова" упоминание "хиновьских стрел".

ХИНОВЬСКИЕ СТРЕЛЫ

В средние века стрелы были дефицитным оружием. Изготовить хорошую стрелу
нелегко, а расходовались они быстро. Поэтому ясно, что, захватив
чжурчжэньские арсеналы, монголы на некоторое время обеспечили себя
стрелами. Для автора "Слова", так же как и для его читателей, хиновьские,
т.е. монгольские, стрелы - понятие вполне определенное. В чем секрет?

Стрелы дальневосточных народов отличались тем, что они были иногда
отравлены. Этот факт отмечен современниками-летописцами, потому что монголы
держали военные секреты в тайне. Но анализ фрагментов из "Сокровенного
сказания" показывает, что раненых стрелами отпаивали молоком,
предварительно отсосав кровь. Видимо, применялся змеиный яд, который не
всасывается стенками кишечника, так что его можно без вреда проглатывать.
Своевременное отсасывание крови из раны и доставление нескольких глотков
молока расценивались как спасение жизни.

Собираясь в поход против меркитов, Джамуха говорит: "Приладил я свои стрелы
с зарубинами" [†20]. Для чего на стреле могут быть зарубины? Они весьма
усложняют изготовление стрелы и ничуть не увеличивают ее боевых качеств.
Назначение зарубин могло быть только одно: возможно дольше удержать стрелу
в ране, а это особо важно, если стрела отравлена.

Несколько ниже источник подтверждает нашу догадку. В сражении "Чингисхан
получил ранение в шейную артерию. Кровь невозможно было остановить, и его
трясла лихорадка (симптом отравления. - Л.Г.). С заходом солнца
расположились на ночлег на виду у неприятеля, на месте боя. Джельмэ все
время отсасывал запекавшуюся кровь (первое и главное средство против
змеиного яда. - Л.Г.). С окровавленным ртом он сидел при больном, никому не
доверяя сменить его. Набрав полон рот, он то глотал кровь, то отплевывал.
Уж за полночь Чингисхан пришел в себя и говорит: "Пить хочу, совсем
пересохла кровь". Тогда Джельмэ сбрасывает с себя все - и шапку, и сапоги,
и верхнюю одежду, оставаясь в одних исподниках, он, почти голый, пускается
бегом прямо в неприятельский стан напротив. В напрасных поисках кумыса
(молоко - противоядие. - Л.Г.) он взбирается на телеги тайджиутов,
окруживших лагерь своими становьями. Убегая второпях, они бросили своих
кобыл недоенными. Не найдя кумыса, он снял с какой-то телеги огромный рог
кислого молока и притащил его..."

Принеся рог с кислым молоком, тот же Джельмэ сам бежит за водой, приносит,
разбавляет кислое молоко и дает испить хану (значит, вода была близко, но
все-таки потребовалось достать молока, хотя бы с риском для жизни. - Л.Г.).
"Трижды переведя дух, испил он и говорит: "Прозрело мое внутреннее око!"
(Помогло! - Л.Г.). Между тем стало светло, и, осмотревшись, Чингисхан
обратил внимание на грязную мокроту, которая получилась от того, что
Джельмэ во все стороны отхаркивал отсосанную кровь (курсив наш. - Л.Г.).
"Что это такое? Разве нельзя было ходить плевать подальше?" - сказал он.
Тогда Джельмэ говорит ему: "Тебя сильно знобило, и я боялся отходить от
тебя, боялся, как бы тебе не стало хуже. Второпях всяко приходилось:
глотать так глотнешь, плевать так плюнешь. От волнения изрядно попало мне и
в брюхо" (Джельмэ намекает на то, что глотал гадость ради хана. - Л.Г.).

"А зачем это ты, - продолжал Чингисхан, - голый побежал к неприятелю, когда
я лежал в таком состоянии?" - "Вот что я придумал, - говорит Джельмэ, - вот
что я придумал голый, убегая к неприятелю. Если меня поймают, то я им
скажу: "Я задумал бежать к вам, но те, наши, догадались, схватили меня и