29 См.: История македонского народа. Скопье, 1975. С. 38.


XII. Сила вещей (986-1036)

72. КРЕЩЕНИЕ КНЯЗЯ И КРЕЩЕНИЕ НАРОДА

Вспомним, что после освобождения Руси от иудео-хазарского данничества в
Киеве возникли две партии: православная, во главе которой стояли Ольга и ее
внук Ярополк, и неоязыческая, вождем которой был Святослав. Пока шли
победоносные войны на Волге и на Дунае, эти партии уживались друг с прутом,
но поражение в Болгарии вызвало эксцессы, гибель князя и междоусобную
войну, где Владимир выступил в качестве главы языческой партии, которая не
была народной.

Культ Перуна насаждался на Руси только некоторыми киевскими князьями,
ориентировавшимися на балтийское язычество. Аналогия идолу Перуна, с
серебряной головой и золотыми усами, найдена у западных славян балтийского
Поморья - у вагров и ободритов. Там Перуну в жертву тоже приносили петухов,
а также куски хлеба и мясадатских пленников. Владимир со страстностью неофита пошел еще дальше и
повелел убивать в жертву Перуну даже своих сограждан.

Именно поэтому обращение князя в православие имело значение для всех
киевлян. Висевшая над каждым из них угроза бессмысленной смерти отпала.
Владимир совершил поступок, превратившийся в "деяние", и за это его
отблагодарили церковь и народ. Значение сделанного шага было столь велико,
что в свете его померкли личные качества князя, грехи, за которые он должен
был ответить на Страшном суде как человек, но не как правитель. Крестившись
в 987 г.помощью спас от гибели Василия II, крестил киевлян в Днепре в 988 г. и
новгородцев в Волхове в 989 г., причем низвергнутый Перун будто бы вопил:
"О горе! Ох, мне! Достахся немилостивым сим рукам"
Обстоятельства крещения Владимира крайне запутанны, ибо авторы источников
преследовали не цели истинности, а свои партийные интересы. Так возникла
"корсунская легенда", согласно которой Владимир принял православие в обмен
на руку византийской царевны Анны, подарив ее братьям только что взятый
Корсунь как вено. Несоответствие этой версии действительности установил
А.А.Шахматовдля эмпирического обобщения не из первоисточников, а из монографий, где
сведения летописей прошли горнило строгой исторической критики.

И вторая проблема, не менее важная, касающаяся этнической психологии. По
своим личным поступкам Владимир не мог претендовать не только на святость,
но и на уважение. Он публично изнасиловал пленную княжну Рогнеду,
предательски убил своего брата Ярополка, заманив его для переговоров в
шатер, где таились убийцы-варяги, установил в Киеве обряд человеческих
жертвоприношений Перуну, держал для удовлетворения своей похоти сотни
славянских и иноземных девиц в загородных дворцах, а его карательные походы
на славянские племена, отпавшие от Киева во время смуты, описаны в летописи
столь лаконично, что, видимо, даже летописцу эти воспоминания были
неприятны. Так почему же не только церковь, но и народ чтил память князя в
былинах? Без достаточных оснований посмертная любовь к правителю не
возникает. А крещение славян за городскими стенами Киева шло крайне
медленно.

Низвержение идола Перуна не было неприятно новгородским словенам, потому
что Перун был бог чужой, но для восприятия христианства новгородцы не были
готовы, как мы увидим при описании и анализе последующих событий. Что же
касается других городов, даже крупных, то там принятие новой веры шло еще
медленнее. Близкий к Киеву Чернигов был крещен только в 992 г.Смоленск, лежащий на пути "из варяг в греки", - в 1013 г.славянские племена, как подчиненные киевскому князю (кривичи, радимичи),
так и сохранившие независимость (вятичи), удержали привычное мировоззрение.

Но для победного, хотя и медленного, наступления православия сопротивление
древних культов было не страшно. Древние верования устойчивы, но пассивны,
они могут только защищаться, что и обрекает их на исчезновение. Зато
идеологическая система при набухающей пассионарности этноса всегда
агрессивна, вследствие чего для соседей опасна. Поэтому победа над Перуном
стала переломным моментом, решившим судьбу православия на Руси. Но время
бесспорного преобладания христианства над языческими культами наступило
только в XII в., вследствие чего наш рассказ не окончен. Пока мы можем
только отметить очередную политическую победу Киева и киевлян над
славянскими и балтскими племенами и то, что совершилась она благодаря
продолжению линии св. Ольги и союзу с могучей Византией.

Казалось бы, произошла смена вех, но она оказалась кратким эпизодом. В 989
г. Владимир, уже будучи христианином, вернулся к политической линии своего
отца и совершил поход на Херсонес (Корсунь). Город, осажденный с моря и
суши, пал после того, как лишился воды, поступавшей в него по подземным
трубамназванным в одних источниках попом Анастасом, в других - варягом
Жъдьберномпокинули город, и он вернулся к Византии. Почему? Неужели только как плата
за царственную невесту?

Нет, дело обстояло куда серьезнее. С 990 г. Византия перешла от обороны к
контрнаступлению, подчинив Грузию, часть Армении и возобновив войну против
болгарского царя Самуила. Набег Владимира на Корсунь вызвал ответную
реплику в виде нападения на Русь союзников Византии - печенегов. Война
длилась с 989 по 997 г., и тогда Русь потеряла причерноморские степи, а
границу лесостепи пришлось укрепить валами и частоколом. Корсунская
эскапада дорого обошлась Руси.

При возврате к политическому курсу прошлого, казалось бы, был естественным
отказ от принятого исповедания, но тут снова проявилось сходство
исторических судеб Византии и Древней Руси: процесс, начатый Константином и