ценности тот же анализ побудительных причин экономической деятельности,
который она столь успешно применила к более сложным явлениям конкуренции.
Трудовая теория ценности была скорее результатом поиска некоей иллюзорной
субстанции ценности, нежели анализом поведения экономического субъекта.
Решающий шаг в развитии экономической теории был сделан, когда экономисты
задались вопросом, каковы в точности условия, заставляющие индивидов вести
себя по отношению к благам определенным образом. Постановка вопроса в такой
форме сразу же привела к признанию, что придание определенного значения, или
ценности, единицам различных благ есть необходимый шаг в решении общей
проблемы, возникающей везде, где множество целей конкурирует за ограниченное
количество средств.
Вездесущность проблемы ценности, где бы ни протекала рациональная
деятельность, была основным фактом, от которого могло отправляться
систематическое изучение тех форм, в каких подобная деятельность могла
проявляться при различных вариантах организации экономической жизни. В
определенном отношении проблемы централизованно управляемой экономики с самого
начала заняли видное место в изложениях современной экономической теории.
Было, очевидно, настолько проще рассматривать фундаментальные проблемы,
предполагая существование только одной последовательно применяемой шкалы
ценностей, чем предполагая множественность индивидов со своими собственными
шкалами, что в ранних разработках новых теоретических систем допущение
коммунистического государства употреблялось часто -- и с немалой пользой --
как упрощающий прием[ср., в частности: F. von Wieser, Natural Value (London,
1893), passim]. Однако оно использовалось для того лишь, чтобы
продемонстрировать, что любое решение с необходимостью породило бы в таком
государстве, по сути, те же ценностные феномены -- ренту, заработную плату,
прибыль и т.д., которые мы реально наблюдаем в конкурентном обществе. И тогда
авторы обычно переходили к показу, как взаимодействие между самостоятельно
осуществляющими деятельность индивидами спонтанно порождает эти феномены, не
пытаясь выяснить, могут ли они порождаться в сложном современном обществе
как-либо иначе. Простое отсутствие общей согласованной шкалы ценностей видимым
образом лишало эту проблему всякой практической значимости. Это правда, что
некоторые из ранних авторов новой школы не только думали, что они фактически
решили проблему социализма, но и верили, что их исчисление полезностей дало
средства, позволяющие вписать индивидуальную шкалу полезности в шкалу целей,
объективно действующую для общества в целом. Однако теперь широко признано,
что это последнее убеждение было просто иллюзией и что нет научных критериев,
позволяющих нам сравнивать или оценивать относительную важность потребностей
разных людей, хотя выводы, подразумевающие подобные незаконные межличностные
сравнения полезностей, все еще можно встретить при обсуждении специальных
проблем.
Тем не менее очевидно, что по мере того, как с успехами в изучении
конкурентной системы выявлялась сложность спонтанно решаемых ею проблем,
экономисты начинали все более и более скептически относиться к возможности
решения тех же проблем сознательным путем. Пожалуй, стоит отметить, что еще в
1854 году наиболее известный из предшественников современной школы «предельной
полезности», немец Герман Г. Госсен пришел к выводу, что замышляемая
коммунистами центральная экономическая власть вскоре обнаружила бы, что
поставила перед собой задачу, совершенно непосильную для отдельных
людей.[H.H.Gossen, Entwicklung der Gesetze des menschlichen Verkehrs und der
daraus fliessenden Regeln fьr menschliches Handeln (Braunschweig, 1854), р.
231: «Кроме того, из установленных выше положений относительно потребления,
предполагающих повышение ценности любого предмета при уменьшении его массы и
разнообразия и снижение его ценности в обратном случае, следует, что только
благодаря утверждению частной собственности отыскивается мера для определения
того, какое количество каждого товара целесообразнее всего производить при
данных условиях. Поэтому проектируемый коммунистами центральный орган по
распределению всевозможных работ очень скоро убедился бы на опыте, что взялся
за задачу, разрешение которой далеко превосходит возможности отдельных людей»
(курсив оригинала -- Прим. ред.).] Позднее экономисты современной школы часто
указывали на тот пункт, который Госсен положил в основу своего возражения, --
трудность рационального расчета при отсутствии частной собственности. Особенно
четко это выразил профессор Кэннан, подчеркнув, что цели социалистов и
коммунистов могут быть достигнуты только путем «отмены как института частной
собственности, так и практики обмена, без которых ценность, в любом разумном
смысле слова, не может существовать». [E.Cannan, A History of the Theories of
Production and Distribution (1893); 3d ed., 1917, p. 395. Позже профессор
Кэннан внес также важный вклад в анализ проблемы международных отношений
социалистических государств. См. его очерк: «Incompatibility of Socialism and
Nationalism», in The Economic Outlook (London, 1912).] Однако, помимо общих
формулировок подобного рода, критическое изучение возможностей
социалистической экономической политики не слишком преуспело по той простой
причине, что по поводу путей преодоления этих проблем не существовало никаких
конкретных социалистических предложений, которые можно было бы исследовать.
[Совершенно ускользнувшая от внимания попытка решить проблему с
социалистической стороны, где сквозит некоторое понимание реальных трудностей,
была сделана Г.Шульзером (G. Sulzer): Die Zukunft des Sozialismus (Dresden,
1899).]
Только в начале нынешнего века сделанное видным голландским экономистом
Т.Г.Пирсоном общее утверждение, аналогичное только что рассмотренному, о
невозможности практического осуществления социализма, вынудило наконец
ведущего тогда теоретика марксистского социализма К.Каутского прервать
традиционное молчание по поводу реального функционирования будущего
социалистического государства. К.Каутский прочел лекцию, где не слишком охотно
и со многими оправданиями дал описание того, что произойдет на следующий день
после Революции. [Английский перевод этой лекции, первоначально прочитанной в
Дельфте 24 апреля 1902 г. и вскоре опубликованной на немецком языке вместе с
другой лекцией, прочитанной там же двумя днями ранее, был опубликован под
заголовком «Социальная революция и назавтра после социальной революции»
(London, 1907).] Но Каутский только показал, что реально даже не представляет
себе той проблемы, которую видели экономисты. Таким образом, он дал Пирсону
возможность подробно продемонстрировать в статье, первоначально появившейся в
голландском журнале «Economist», что у социалистического государства будут
свои проблемы с ценностью, как и у любой другой экономической системы, и что
задача, которую надо решить социалистам, состоит в том, чтобы показать, как
при отсутствии системы ценообразования должна определяться ценность различных
благ. Эта статья стала первым важным вкладом в дискуссию об экономических
аспектах социализма. Несмотря на то, что она осталась практически неизвестной
за пределами Голландии и стала доступной только в немецком варианте после
того, как дискуссия была начата независимо от нее другими авторами, статья эта