практически бесконечно, поскольку адекватная их трактовка и представляет собой
завершенную программу либеральной экономической политики. Вполне вероятно, что
после обсуждения общих проблем в этой области вы предпочтете обсуждать более
частные вопросы в отдельных секциях. Быть может, таким образом мы сумеем
дополнительно обсудить ряд тем, о которых я упоминал в одном из циркуляров,
либо проблему инфляционного хозяйства, которое, как справедливо отмечали
некоторые из присутствующих, является в данный момент в большинстве стран
основным инструментом насаждения коллективизма. Может быть лучше всего
посвятить одно-два заседания общим вопросам, а в конце выделить полчаса для
определения дальнейшего плана действий. Я предлагаю посвятить сегодня
послеполуденное время и весь вечер рассмотрению общих вопросов, и быть может,
вы позволите мне сегодня после полудня сказать об этом еще несколько слов. Я
взял на себя смелость попросить профессора Аарона Директора из Чикаго,
профессора Вальтера Ойкена из Фрейбурга и профессора Мориса Аллэ из Парижа
выступить со вступительными докладами, и я уверен, что после этого у нас будет
предостаточно пищи для дискуссий.
 При всей чрезвычайной важности принципов экономической организации общества,
по ряду причин я надеюсь, что еще в первой части конференции мы найдем время
для ряда других вопросов. Возможно, все согласятся, что корни предстоящих нам
политических и социальных опасностей не являются чисто экономическими, и что
необходимо пересмотреть также и неэкономические концепции, доминировавшие в
нашем поколении, если мы действительно хотим сохранить свободное общество. Я
уверен, что если в самом начале конференции мы охватим более широкий круг
вопросов и посмотрим на наши проблемы с разных точек зрения, прежде чем
перейдем к более техническим или частным вопросам, мы сможем быстрее войти в
суть проблем.
 Возможно, вы согласитесь, что истолкование истории и преподавание ее на
протяжении жизни последних двух поколений были среди главных инструментов
распространения преимущественно антилиберального понимания дел человеческих:
распространенный фатализм, рассматривающий все происшедшее как неизбежное
следствие великих законов необходимого исторического развития; исторический
релятивизм, отрицающий любые нравственные критерии, за исключением результата
-- успеха или неудачи; акцентирование массовых движений, противопоставляемых
индивидуальным достижениям; подчеркивание того, что не власть идей, а
материальная необходимость есть сила, определяющая будущее, -- все это
различные грани проблемы не менее важной и почти столь же широкой, как и
проблема экономики. В качестве отдельного предмета для дискуссий я предложил
только один аспект из этой широкой области -- отношение между историографией и
политическим образованием, но отсюда идет переход к более широкой проблеме. Я
счастлив, что мисс Веджвуд и профессор Энтони согласились открыть дискуссию на
эту тему.
 Мне представляется очень важным полностью осознать, что многие элементы
распространенной формы либерализма (на континенте и в Америке в большей
степени, чем в Англии), с одной стороны -- напрямую уводили своих
последователей в тенета социализма или национализма, а с другой -- отпугивали
многих из тех, кто разделял основные ценности индивидуальной свободы, но кого
отталкивал агрессивный рационализм, не признающий никаких ценностей, если их
полезность (относительно совершенно неясной конечной цели) не может быть
удостоверена индивидуальным разумом, и предполагающий, что наука может
говорить нам не только о сущем, но и о должном. Лично я убежден, что этот
ложный рационализм, приобретший влияние в годы французской революции, а в
последнее столетие воздействовавший на умы главным образом через родственные
движения позитивизма и гегельянства, порожден интеллектуальным высокомерием,
противостоящим тому интеллектуальному смирению, которое является сущностью
истинного либерализма, благоговейно взирающего на те спонтанные социальные
силы, через которые индивидуум творит вещи, недоступные его пониманию. Именно
этот нетерпимый и свирепый либерализм является той основной силой, которая,
особенно на континенте, нередко выталкивала религиозных людей в не очень-то
подходящий им лагерь реакции. Я убежден, что пока не будет положен конец
вражде между истинно либеральными и религиозными убеждениями, нет надежды на
возрождение сил либерализма. В Европе есть много признаков того, что такое
примирение сегодня достижимей, чем когда-либо прежде, и что многие люди с этим
связывают надежду на сохранение идеалов западной цивилизации. Именно по этой
причине я особо побеспокоился, чтобы вопрос об отношении между либерализмом и
христианством стал отдельным предметом в наших дискуссиях; и хотя не
приходится рассчитывать, что мы сумеем в этот раз далеко продвинуться в этом
вопросе, важно отчетливо поставить перед собой эту проблему.
 Также мной предложены для дискуссии вопросы о практическом применении наших
принципов к проблемам современности (в отличие от вопросов о самих принципах).
Насущность проблемы будущего Германии и вопрос о возможности и перспективах
европейской федерации таковы, что обойти их не может никакая международная
группа исследователей политики, даже если мы в результате обмена мнениями
всего лишь несколько прочистим наши представления. В обоих этих вопросах,
больше чем в любых других, современное общественное мнение является главной
помехой любому разумному рассмотрению, и наш долг не уклониться от их
обсуждения. Признаком чрезвычайной сложности этих проблем является то, что
лишь с величайшим трудом мне удалось найти желающих открыть дискуссию по этим
двум вопросам.
 Есть еще одна тема, которую я считал бы нужным обсудить, поскольку она
представляется центральной для нашей проблемы -- что представляет собой
господство правовых принципов (rule of law) и каких условий оно требует. Я
оставил ее в стороне, потому что для ее адекватного обсуждения пришлось бы
расширить круг приглашенных за счет юристов. Этому помешала, опять-таки, моя
недостаточная осведомленность, и сейчас я упомянул эту проблему только чтобы
показать, сколь широко нам следует раскинуть сети, чтобы постоянно действующая
организация могла достаточно компетентно подходить ко всем возможным аспектам
наших проблем. Похоже, что предложенная программа уже достаточна для этой
одной конференции, и теперь я хочу кратко затронуть еще пару вопросов.
 Что касается формальной организации конференции, я не думаю, что нам нужно
обременять себя сколь-нибудь обширным аппаратом. Для председательства на
первой встрече нельзя и пожелать более квалифицированного человека, чем
профессор Раппард, и я уверен, что вы позволите мне от вашего имени
поблагодарить его за согласие. Но не следует взваливать бремя постоянного
председательства на него или на кого-либо другого. Лучшим выходом была бы
ротация, и если вы согласны, мы на первом заседании выберем
председательствующих на несколько последующих заседаний. Если вы согласны с
программой первой части конференции, то до обсуждения программы второй части,
то есть до специального вечернего заседания в понедельник, у нас почти не
будет организационных проблем. Вероятно, было бы разумно на этом заседании
выбрать небольшой оргкомитет из 5 или 6 человек, который бы детализировал