перспективы развития общества.
 Проблема в том, как организовать действенную помощь тем немцам, с влиянием
которых связаны наши надежды на лучшее будущее Германии. А им вполне
определенно потребуется и материальная и, еще в большей степени, моральная
помощь. Прежде всего, этим изолированным людям будет нужна уверенность в том,
что в моральном плане они не являются изгоями, что они стремятся к тем же
целям, что и множество других людей по всему миру. Хотя существует множество
немецких ученых, с которыми нам никогда больше не следует иметь никаких дел,
было бы пагубнейшей ошибкой распространить этот остракизм на всех, в том числе
на тех, кому мы хотели бы помочь. Но когда тебе приходится подозревать всех,
за исключением тех немногих, кого ты знаешь лично, это может оказаться просто
следствием трудности сбора информации о поведении различных людей, если только
не будут предприняты сознательные усилия по облегчению контактов. Если мы
хотим, чтобы эти люди опять стали активными участниками западной цивилизации,
следует предоставить им возможность обмениваться мнениями, получать книги и
периодические издания, и даже путешествовать, что еще долгое время будет
неосуществимо для большинства немцев.
 Трудность не только в том, чтобы найти этих людей. Еще труднее организовать
помощь так, чтобы она не дискредитировала их в глазах остального народа. В
первую очередь явно необходимо соединить в одном месте ту информацию об
отдельных немецких ученых, которой располагают их коллеги в
странах-победительницах. Во-вторых, следует иметь в виду, что этих людей не
следует превращать в инструмент западных правительств. Чтобы иметь хоть
какие-либо шансы на успех, нельзя давать ни малейших оснований подозревать их
в том, что они просто служат иной, чем их враги, власти, и не должно быть ни
малейших сомнений, что они привержены одной только истине. Скорее всего, им
понадобится не только положительная помощь, но и защита от благонамеренных, но
не осторожных попыток использовать их на службе правительственного аппарата
союзников.
 Единственным практическим решением этой проблемы представляется создание
независимыми учеными международной академии или общества ученых, где активно
вовлеченные в эти проблемы западные ученые объединились бы с отдельными
немцами, которых сочтут достойными поддержки [см. главу 12 -- амер. изд.].
Такое общество смогло бы объединить тех, кто заслуживает доверия своим прошлым
поведением и готов служить двум великим идеалам: исторической истине и
сохранению моральных стандартов в политике.
 Эти общие идеи придется, конечно, определить более точно, поскольку цель
общества предполагает согласие его членов по общим фундаментальным принципам
западного либерализма, к сохранению которого мы и стремимся. Едва ли есть
смысл в особом манифесте с выражением этих принципов. После долгих размышлений
о разных возможностях, я чувствую, что лучше всего было бы использовать имена
одного или двух великих людей, являющихся выдающимися представителями этой
философии. И мне кажется, что два имени, наилучшим образом символизирующих эти
идеалы и задачи такого общества -- это английский историк лорд Актон и его
французский коллега Алексис де Токвиль. Оба они олицетворяли лучшие черты
либеральной философии, и оба соединяли страсть к истине с глубоким уважением к
нравственным силам исторического развития. В то время как англичанин лорд
Актон знал хорошие и дурные стороны немцев не хуже, чем он знал своих
соотечественников, француз де Токвиль был, бесспорно, величайшим
исследователем и поклонником американской демократии. Мне кажется, что
наилучшим способом выразить идеалы такой международной академии, было бы
назвать ее обществом Актона-Токвиля. Это название способно привлечь тех мужчин
и женщин, которые знают, что значат эти имена, и готовы бороться за идеалы
этих двух людей.
 На этой стадии нет нужды в детальном описании функций такого общества. Я не
утверждаю, что такого рода организация будет непременно наилучшей. Но я
убежден, что существуют крупные проблемы, нуждающиеся в тщательном осмыслении,
и не изучаемые сейчас должным образом просто потому, что их невозможно
разрешить в рамках правительственной деятельности. Инициативу должны взять на
себя независимые ученые и мыслители; и следует помнить, что нельзя терять
времени, если мы не хотим упустить открывшиеся великие возможности.
-------------------------------------------------------------------------------

Приложение: будущее Австрии
[Опубликовано в The Spectator, London, April 6, 1945, p. 306--307 -- амер.
изд.]
Сегодня, когда русские армии стоят у ворот Вены, вопрос о будущем Австрии стал
жгучей проблемой. О множестве факторов, которые определят судьбу страны,
известно сейчас настолько мало, что не удивительны скудость и неопределенность
официальных высказываний. Но эта неопределенность не распространяется на
вопрос, который казался первоочередным еще совсем недавно. Что Австрия будет
навсегда отделена от Германии, не есть только результат решения союзников;
можно уверенно утверждать, что таково желание австрийского народа, и оно не
изменится -- если не будут совершены серьезнейшие ошибки. Важно понять, что
движение в пользу присоединения к Германии в гораздо меньшей степени
основывалось на националистических сантиментах, чем на совершенно рациональных
расчетах: это была надежда бедной и слабой страны на выигрыш от присоединения
к процветающему соседу. Мало вероятно, что через некоторое время идея
присоединения к Германии опять станет привлекательной с чисто экономической
точки зрения. Ни один из тех, кто хоть как-то знаком с Австрией периода
оккупации, не может усомниться, что эмоциональная основа такого желания сейчас
имеет противоположное направление.
 Но это только начало проблемы. Хотя никогда нельзя было положительно
утверждать, что при сложившихся между двумя войнами условиях Австрия не
способна поддерживать свое население, но она могла делать это на очень низком
уровне. Неразрешимой дилеммой этого периода было то, что как раз когда Австрия
очень обеднела, ее работники впервые приобрели громадную силу и использовали
ее для существенного повышения уровня своей жизни. Сначала им сопутствовал
успех, и они принудили нанимателей израсходовать накопленный капитал, но
результатом этого стал развал финансовой системы Австрии и скупка ее
промышленной собственности Германией. Но если даже на какое-то время после
этой войны австрийцы согласятся на очень скромный уровень жизни, не приходится
ожидать, что масса весьма образованного промышленного населения, которое до
1934 года было организовано лучше всех в Европе (а лидеры его принадлежали к
числу самых радикальных), надолго удовлетворится такими перспективами. Эта
проблема, перед войной затрагивавшая главным образом саму Вену и ее ближайшие
окрестности, сильно обострилась в результате недавнего развития. Вдоль
восточной границы Австрии нацисты создали новые промышленные районы (в том
числе вокруг вновь открытых нефтяных полей), где работают, главным образом,
иностранные рабочие, не все из которых пожелают вернуться в свои страны.