Означает ли вышесказанное, что законодательная деятельность в нынешней России
бессмыслена и существует лишь для удовольствия законодателей или чтобы
продемонстрировать Западу, что "у нас все, как у людей"? Конечно, не означает.
Из того, что законы не будут выполняться (или будут, но не так), вовсе не
следует, что их не нужно писать.

Но нужно обязательно и всерьез учитывать различие между законом-фиксацией и
законом-проектом. Надо согласиться с тем, что в посткоммунистической России
большинство законов еще некоторое время будет восприниматься лишь как _мнение
законодательной власти_. Это мнение воздействует на реальную ситуацию. Но не
как задание правил игры, а как ход в игре. Ход сильного игрока, но игрока, а
не арбитра. И для обычного права, и для общественного мнения, и для
исполнительной власти и законодатель, и нарушитель закона очень часто
равноценны.

Для законодательной практики сказанное, в частности, означает, что необходимо:

  + в самом законе фиксировать гарантии его выполнения. Если таких гарантий
нет, то закон лучше не принимать;
  + тщательно отслеживать, какие коллизии могут возникнуть, если будут
выполняться одни статьи закона и не выполняться другие. Если эти коллизии
опасны, закон лучше не принимать;
  + не принимать законы, в которых ограничиваются, по сравнению с
существующим, реальные возможности всех заинтересованных сторон (кто-то должен
обязательно выиграть от его принятия, еще лучше, чтобы выигравших было больше,
чем проигравших);
  + не принимать законы, создающие большие сложности для исполнительной власти
при их исполнении;
  + отдавать предпочтение заявительному порядку любых действий перед
разрешительным, даже если существует опасность расширительных трактовок;
  + не пытаться в законах, регулирующих конкретные сферы деятельности,
гарантировать им полного счастья, даже если они того заслуживают (например,
предписать в законе о культуре такой объем государственной поддержки, какой
она требует - это лучший способ добиться того, чтобы об этом законе немедленно
забыли);
  + уделять постановлениям о вступлении законов в силу не меньшее внимание,
чем самим законам. Стремиться минимизировать в этих постановлениях неудобства
для исполнительной власти (имеется прецедент: Правительство, ссылаясь на
Конституцию и закрепленный в ней принцип разделения властей, уже однажды
отказалось выполнять постановление Думы, содержащее предписания министерствам
и ведомствам, и Дума с этим согласилась).
переходный период и о взаимоотношении между ветвями государственной власти,
имеет в современной России аналогию и в пространстве бизнеса - во
взаимоотношениях внутри крупных акционерных компаний. В них тоже есть
"законодательная власть" (собрание акционеров, Совет директоров). И она
принимает решения ("законы"), которые по логике рыночных отношений должны
безусловно исполняться, поскольку они есть воля собственника. На деле же эти
решения воспринимаются и менеджментом ("исполнительная власть"), и акционерами
("граждане") компании всего лишь как мнение группы лиц. Как правило, лиц
достаточно влиятельных, так что с их решением нельзя просто не считаться. Но
можно и должно по возможности не выполнять, если оно противоречит собственным
интересам. И такое поведение не преступно, а вполне соответствует нынешней
деловой этике ("обычному праву").
-------------------------------------------------------------------------------




-------------------------------------------------------------------------------
                                 С.Кордонский
ИТОГИ РЕФОРМ: ВЗГЛЯД СОЦИОЛОГА


-------------------------------------------------------------------------------
Института коммерческой инженерии "Как это делается: финансовые, социальные и
информационные технологии", выпуск 3, апрель 1994 года. -------------------------------------------------------------------------------

К ЧЕМУ МЫ ПРИШЛИ

Реальные экономические и социальные изменения в России за последние два с
половиной года не были прямым результатом деятельности ни "правительства
реформ" Гайдара, ни сменившего его "правительства практиков" Черномырдина. Это
косвенный результат очередной неудачной попытки заставить страну жить по
теоретической схеме. Реформаторы-идеалисты, движимые сугубо марксистской идеей
доминирования экономических законов над социально-политической и
административной реальностями, создали условия для того, чтобы освободить
социальные группы, сформированные реальным социализмом, от пут каких-либо
законов. Теперь в борьбе отраслевых и региональных групп с федеральной властью
и между собой возникают новые правила, которые лет через десять, наверное,
новое поколение университетских экономистов будет изучать, называя российскими
модификациями общеэкономических законов.

Российское государство с 1991 года внешне изменилось до неузнаваемости и в то
же время осталось родным: халявно-нахрапистым.

В реформаторской деятельности правительства Гайдара, с моей точки зрения,
воплотились высшие достижения воровской логики этого государства. Члены
"команды" пришли к власти с заимствованными на "Западе" идеями, намереваясь с
помощью западных же кредитов направить энергию распада социалистического
государства в русло формирования отечественного рынка. У них мало что
получилось, не на тех напали, что называется.

Идеология умеренного экономического либерализма в применении к России
оказалась неадекватной прежде всего потому, что новых экономических агентов не
устраивала ее умеренность, а последователей социализма - ее радикальность.
Установленные реформаторами границы государственного регулирования экономики