этого человека,  похожего на  исполинского кузнечика,  Индульф увидел свою
ушедшую молодость.
     Одолел  трудные  годы  и  неаполитанец Стефан,  убийца  Асклепиодота.
Тотила не мстил за прошлое.  Рекс послал старика, изъеденного отчаянием, в
Византию. Базилевс не допустил к себе посла италийцев.
     Един бог.  Едина империя.  В  одни и те же дни явились два ростка:  и
церкви Христовой и  империи.  Церковь и империя включат в свои границы всю
вселенную.  На  меньшем Юстиниан не  примирится.  Иначе  бог  отречется от
своего базилевса. Не будет мира италийцам.
     Последние италийские плотники строили быстроходные галеры,  последние
италийские рыбаки дали  матросов.  Тотила послал Индульфа в  Адриатическое
море.
     На берегах Далмации Индульф трижды побил ромеев и  в каждом бою видел
новое лицо старой войны. Ромейские солдаты, остерегаясь дойти до крайности
боя,  спешили переходить на сторону противника. Индульф вернулся к Тотиле,
приведя вдвое больше солдат, чем получил.
     Привыкнув  убивать,  уничтожать,  пропустив  богатства  Италии  через
бездонную бочку  войны,  солдаты научились ценить собственную жизнь.  Ныне
каждый мог спать,  как младенец,  положив руку на  теплый труп врага,  все
привыкли к чужому страданью,  все стали жестоки, свирепы, все научились не
чуять запахи бойни и все слишком легко теряли сердце в минуту опасности.
     Нечто  сломалось  в  людях.  Силачи  вздрагивали от  мышиного  писка.
Известный боец терял сознанье, наткнувшись в темноте на пень.
     Жадно ловимые слухи терзали воображение. Солдаты, как старухи, верили
в  сны,  по  пустякам взлетали на  крыльях надежды;  по пустякам впадали в
глубочайшее отчаяние.
     В  Далмации Индульфу сдалась полная когорта пехоты,  почти  четыреста
человек, отлично вооруженных. Они могли бы уйти. Кто-то завопил без всякой
причины: "Нас обошли, мы пропали!"
     Один  перепуганный солдат приобретал силу  египетских магов,  которые
умели создавать толпы, горы, реки, армии на пустом месте.
     ...Обессиленная  Италия  привлекала  жадных  соседей.  Десятки  тысяч
франков вторглись в Лигурию. Франкская пехота умело пользовалась племенным
оружием - тяжелыми, обоюдоострыми секирами на коротких рукоятках.
     Юстиниан называл рекса франков братом,  так  как  франки исповедовали
христианство по догмам Никейского и  Халкедонского соборов,  что не мешало
франкам приносить новому богу человеческие жертвы по обрядам предков.
     Франки разгромили и  готов и  ромеев,  встреченных ими у По,  заклали
пленников в  жертву богу,  но  сами сделались жертвами голода и  болезней.
Похоронив треть своих, франки ушли с отравленной земли Италии.
     Рексу Феодориху еще принадлежали заальпийские области, как наследство
западной  части  империи.   Когда  Велизарий  стеснил  Виттигиса,   франки
захватили  себе  Галлию.  Как  в  древние  времена,  Италийский полуостров
остался один. Но теперь с Альп к нему отовсюду тянулись сильные руки.
     Тотила построил и  послал триста галер бить ромеев в  портах Эллады и
ловить на  морях  имперские корабли.  Был  нанесен сокрушительный удар  по
Сицилии,  старинной житнице  Италии,  ныне  опоре  ромеев.  Ненавидимая за
измену,  Сицилия  была  опустошена.  Тотила  овладел Сардинией,  Корсикой.
Казалось, возвращаются времена Феодориха.
     Во многих крепостях Италии сидели ромейские гарнизоны, осажденные, но
опасные,   как  очаги  пожара.  Лазутчики  сообщали,  что  Юстиниан  хочет
назначить  Хранителя  Священной  Казны  евнуха  Нарзеса  Главнокомандующим
Запада.
     Анкона,  так хорошо знакомая Индульфу, оставалась единственной опорой
ромеев в Адриатике от Равенны до Дриунта.
     Тотила послал Скипуара,  Гибала и  Индульфа овладеть Анконой.  Первые
двое начальников носили готские имена по праву побратимства, как Индульф -
скандинавское имя.  Кроме  осадного войска,  под  Анкону пошли  сорок семь
галер для охвата с моря. Анкона голодала.
     Начальник гарнизона Равенны  Валериан  и  начальник города  Салоны  в
Далмации  Иоанн  с  пятьюдесятью галерами подошли  к  Сеногаллии,  угрожая
прорывом обложения Анконы.
     Это прошлое стояло перед Индульфом не  за  пыльным пологом лет,  а  в
ряду не так уж давних событий, совершившихся, никчемных уже, но еще ярких.
     Флоты  встретились в  тихом море,  как  фаланги пехоты.  Стучали ядра
пращников,  стрелы втыкались в  борта  и  палубы.  Галеры сталкивались,  и
мачты, покачнувшись, переплетались снастями. На корабли падали будто сеть,
чтобы под нею враги,  как в  клетке,  не имея выхода,  зверями грызлись до
смерти.  Все носили тяжелые доспехи,  и соскользнувший с палубы шел камнем
ко дну.
     Метали дротики, рубились, кололи копьями. Ромеи оказались не сильнее,
не смелее, а умелее. Их кормчие лучше держали строй кораблей. Им удавалось
с двух сторон сжать италийский корабль.  Они умели таранить острым носом с
железным бивнем. Ни к чему не послужила италийская доблесть.
     На борту ромейского корабля, уже взятого с боя, Индульф остался один.
Он  заранее приказал бросить в  воду  со  своих  галер  канаты  с  узлами.
Прыгнув,  Индульф погрузился, но, нащупав спасительную веревку, не утонул,
как другие.
     Только одиннадцать италийских галер ускользнули от разгрома.  Погибло
тридцать шесть, ромеи потеряли из своих пятидесяти десять.
     Осада  Анконы  сорвалась.  Ромеи  снабдили крепость продовольствием и
свежим войском.
     Так совершился перелом.


     И   опять  и   опять  Тотила  предлагал  Юстиниану  мир  на  условиях
наибольшего благополучия империи.  Базилевс  отвергал предложения.  Италия
догорала в чуме войны.  Ромейские гарнизоны,  совершая вылазки, опустошали
области.  Франки прочно осели в Венетской области, в Коттийских Альпах и в
большей части Лигурии.
     Весь  мир  страдал.  Какие-то  особенные болезни  убивали африканцев.
Германцев  раздирали  междоусобные  войны.  Славяне  и  гунны  по  очереди
вторгались во  Фракию,  угрожая  самой  Византии.  Их  отряды  проникали в
Македонию.
     Старая  земля  Эллады  бесновалась.   Трещины  от  подземных  толчков
поглощали реки и разъединяли города.  Менялось лицо гор. Море бросалось на
сушу.  Мириады людей были смыты волнами, мириады лишились всего достояния.
Италия вздрагивала от эха элладийских землетрясений.
     Но  хуже всего были известия из  Византии:  Хранитель Священной Казны
Нарзес  назначен Главнокомандующим Запада.  Базилевс Юстиниан не  опасался