старым эллином, порученным ее заботе.
     ...В  тот  недалекий день около дома внезапно раздались крики,  вопли
ужаса, боли. Пахнуло дымом. Шум поднимался и падал, как прибой, когда Анна
зажимала уши.  Потом перед ней  появилось это  лицо,  эта улыбка с  кривым
шрамом через щеку. Светлые глаза, светлые усы, красно-коричневая кожа, как
у мавританского раба,  черная щетина на подбородке, набитая грязью, гадкий
запах пота.  Варвар схватил ее за руки,  смотрел на нее долго-долго. Потом
он позвал кого-то, указал на нее и исчез. Она закричала: "Отец, отец!"
     Малх  сказал,  что  о  судьбе  ее  отца,  префекта Топора,  ничего не
известно.
     Она  привыкла,  чтобы  ее  желания  исполнялись.  Ей  нравился жених,
логофет Топера, молодой, стройный, с нежными руками. Отец говорил: "Гордия
ждет высокая судьба".
     Когда пришла весть еще об  одном вторжении варваров,  Гордий напомнил
слова Плотина-философана других, как животные.
     _______________
               труды  были  допущены  церковью  для  изучения  и  оказали влияние на
     христианскую философию.

     Анна  видела схватки между дикими зверями на  византийском ипподроме.
Там их стравливали нарочно.
     Все думали, что война далека от Топера. Варвары пришли, и Анна упала,
как статуя в час землетрясения.
     Единственное,  что она умела, - ухаживать за ранеными. Ей приходилось
заботиться об отце.  Мятежник,  отказавшийся что-то внести в казну, ударил
префекта ножом. Врач учил девушку делать перевязки; мятежника казнили.
     Она читала и писала,  играла на цитре. Кому это нужно?.. Около телеги
Малха чередовались варвары,  они  навещали знатного человека,  как  поняла
Анна. Кто-то из них привез цитру.
     В телеге был ящик с книгами. Малх велел Анне перебрать их: "Ты будешь
читать мне вслух".
     Россичи остановились на  дневку у  пресных озер  около  устья  Гебра.
Поборов страх перед змеями,  пиявками, илистым дном и камышами, Анна смыла
грязь  с  усталого тела.  Сидя  около Малха,  девушка взяла цитру,  пробуя
сложить грустную песню-рассказ о  своем  несчастье.  И  вдруг она  увидела
своего врага. Он всегда будто падал с неба. Он появлялся часто, но на один
миг.  Сейчас он  остался,  он заговорил,  обращаясь к  ней.  Малх не успел
перевести его речь.
     Что-то  случилось.  Конные  варвары стаями птиц  промчались к  голове
обоза.  Анне послышался далекий зов солдатского буксина. Девушка бросилась
в  мечту,  будто с  обрыва.  Сейчас отец появится во  главе войска,  как в
рассказах  из  книг.   Варвары  разбиты,   все  кончилось.  Исполняя  долг
христианки,  Анна  просит отца  пощадить Малха,  который был  добр  к  его
дочери. Отец поступит как должно. Анна молилась.
     Вечером со  слов  других Малх  рассказал пленнице о  ромеях,  которые
переправились через  Гебр,  чтобы закрыть россичам дорогу.  Ромеи потеряли
сотню солдат. Остальные успели бежать на левый берег.
     - А он, а этот? - спросила Анна с надеждой.
     - Что может быть с  ним!  -  ответил Малх.  -  Он  сильный воин среди
сильных.  Мы не лишились ни одного из своих. Ромей только царапает мечом и
слабой стрелой.
     Анна не стала скрывать слез разочарования и горя.
     - О чем ты?  Примирись и забудь!  -  приказал Малх.  -  Радуйся нашей
победе.  Отбив тебя,  ромеи поступят с тобой хуже, чем мы. Что ты для них?
Солдат объявит тебя рабыней,  и ты не докажешь свое право на свободу.  Так
было в империи, и так будет. Я служил в легионах. Я знаю.
     Обоз втягивался в  долину Гебра.  На  север,  на  север.  Теперь горы
закрывали  мир  и   слева  и  справа.   Позади  море  поднимало  волшебную
сине-лазоревую стену.
     Поворот погасил видение чуда.  Скрипучие колеса отталкивали в небытие
все, все...
     - Кто надеялся вернуться, пусть потеряет надежду, - говорил Малх.
     - Твои слезы,  твои жалобы,  -  увещевал он Анну, - ложь. Очнись. Чем
была ты?  Холила тело,  молилась своему богу.  Но почему тебе принадлежало
все, какой заслугой? Ты не знаешь свободы.
     Отступник,  изменник был покровителем Анны.  И  он,  проклятый богом,
славил честь варваров.


     В  этой  трудной земле с  единственной узкой дорогой на  вершинах гор
появлялись  люди.   Западающее  солнце   или   рассвет  освещали  фигурки,
крохотные,  как буковки в  книге,  и такие же четкие.  За ними лучи солнца
ходили по  небу  широкими полосами,  которые ромеи рисуют на  стенах своих
храмов как опору богов. Кто были эти люди на горах?
     Конечно,  ромеи,  следившие за  войском.  Но  после стычки близ устья
Гебра никто не пытался встать перед россичами.
     В  обозе делалось все более порядка.  Россичи запоминали лица,  имена
погонщиков и  пастухов,  среди них  находили себе  помощников и  в  других
дорожных делах.
     К  войску  привязались волчьи стаи,  хватавшие кости  на  оставленных
ночлегах,  подбиравшиеся  ночами  к  скотине.  Подумав,  Ратибор  вооружил
несколько сотен  освобожденных настоящими копьями и  мечами  из  взятых на
солдатах, побитых под Топером.
     За  россичами тянул и  другой зверь -  сотник Крук не  раз и  не  два
замечал конных ромеев.  Выбрав место для засады,  Крук напал на докучливых
спутников.  Те, видя, что верхом не уйдешь, под первыми стрелами бросились
к лесу и,  покинув лошадей,  спаслись в колючей чаще, справедливо полагая,
что там за ними гнаться не будут.
     Крук  взял  до  полусотни  подседланных коней,  набрал  и  брошенного
оружия. Хоть и некуда девать, да жаль и бросить - как от сердца оторвать.
     Переборов болезнь от  раны,  Малх бодро сидел на  телеге.  К  нему на
привалах собирались друзья.
     Живя на Роси,  Малх осторожно повествовал братьям об укладе имперской
жизни.  Правда,  которая далека от понимания человека, кажется ложью, и не
со  всеми новый россич был  вполне откровенен.  Князь Всеслав силой разума
одолевал расстояние до мира, который порой и самому Малху начинал казаться
Химерой. Ратибор, в котором иные видели преемника Всеслава, хитрый Колот и
еще немногие могли слушать Малха без недоверия, без подозрений.