ясное  утро  видит  на  юго-западе блеск  днепровского разлива.  Лубенская
крепость кажется  близкой -  до  нее  всего  двадцать верст.  Лукомль хуже
различается - до него пятьдесят.
     Когда в  тихий осенний день  в  небе над  Кснятином тянет-идет к  югу
лебединая семья,  до усталости смотришь, как медленно машут птицы тяжелыми
крыльями и  никак не  могут уйти из твоих глаз.  Ты еще долго различаешь в
четверке стариков от  молодых  по  цвету  пера.  Они  ростом  сравнялись с
родителями,  но  нет той белизны.  То ли не вытерся ребяческий пух,  то ли
себя не умеют соблюдать.  Так у людей:  зелен виноград -  не вкусен,  млад
человек - не искусен.
     - Так-то,  друг-брат, сторожу Кснятин, наместничаю пятнадцатый год, -
говорил старый дружинник боярин Стрига своему гостю.  -  Я  здесь  всем  и
князь,  и слуга.  Со своей колокольни гляжу -  сам убедился,  с нее многое
видно.  А?  Не жалуюсь, нет. Князь наш Владимир Мономах меня держит. Я ему
нужен.  Он жаден до людей.  Я  держусь за него и буду держаться.  Он любит
княжеский труд и храбр.  -  Стрига усмехнулся: - Не скучай, нам, старикам,
вольно твердить все одно да одно. Слова дешевы. А вон там, - боярин Стрига
указал на восток,  - Голтва на Псле. Место крепкое, но у Степи оно село на
губах.  Еще дальше,  верстах в  пятидесяти от Голтвы,  -  Лтава.  Лтавские
прилипли на  степных зубах.  Там,  за  Лтавой,  через  сто  двадцать верст
прилепился крепкий Донец!  Можно сказать,  сам лезет Степи в горло. Однако
там люди живут,  землю пашут, скотину держат, богу молятся и деток плодят.
Чем же держатся?  Храбростью.  Скажем -  до случая? Верно. Но вечная жизнь
этому не  суждена!  -  Стрига ударил себя  в  грудь кулаком.  -  Как  попы
называют - гроб повапленный?
     Спускались крутыми лестницами с  площадки одного яруса на другой.  Ни
одна ступенька не  скрипнула.  Все здесь тяжелое,  прочное.  Не звонница -
башня.  Собрана  из  толстого дубового бруса,  стены  изнутри  раскреплены
крестовинами,  поперечными связями,  окна узкие, с толстыми ставнями. Есть
где отбиваться.  Могут поджечь.  Потрудятся зажигатели.  Не  в  соломенную
крышу  горящие  стрелы  метать.  А  греческого огня  степняки с  собою  не
таскают.
     С  каждым  ярусом  в  окнах-бойницах сужался широкий свет.  Вышли  из
звонницы -  и  совсем  стало  узко.  Вал  закрыл весь  мир  тесным окоемом
острозубого палисада.
     Кснятинский храм невелик,  низок,  но тяжел,  как звонница.  И, как в
звонницу, в него не сразу войдешь, если будешь ломиться насильно.
     Есть же земля, где забор ставят лишь для того, чтобы не лезла скотина
в огород,  где дома - чтоб укрыться от непогоды, звонница - чтобы звонить,
храм - чтобы молиться... Или нет такой земли?
     Снаружи Кснятин красив,  но  странной красою:  крутой  вал,  на  валу
палисад с острыми палями, и в небе торчит, как перст, башня-звонница. Крыш
не видно.  Подумаешь:  и  где только люди не живут?..  Таков замысел,  так
место позволило.  Внутри не слишком тесно,  но и не просторно. От северных
ворот к восточным проложена улица,  проложены дороги.  В середине,  вокруг
храма и  звонницы,  площаденка.  От нее отходят переулки,  утыкаясь в вал.
Короткие,   здесь  не  разбежишься.  Все  плотно  заставлено  жилищами  да
складами,  кто  как сумел,  так и  поставил,  прилаживая к  жилью конюшни,
загоны для  скотины.  Соломенных и  камышовых крыш нет,  пусть они  теплы,
дешевы и удобны. За крышами боярин Стрига смотрит, и, хоть народ вольница,
никто боярина не переволил.


     Стрига водил гостя, тридцатилетнего дружинника переяславльского князя
Мономаха, поглядеть на крепостное хозяйство.
     Князь Владимир Всеволодич не  знает,  не  любит покоя -  до всего ему
дело, все-то он хочет видеть да ведать. Сам не успеет - пошлет.
     Стрига  водил  Симона  по  кладовым,  перечисляя по  описям,  сколько
заложено было с  прошлой осени четвертей пшеницы,  полбы,  сколько гороха,
овса,  ячменя.  Оставалось немного,  скоро  снимать новый  урожай,  однако
остатков хватит,  чтобы  продержаться и  сегодня недели  три,  если  вдруг
половцы придут.  Не должны бы прийти,  зимой с ними писали мир, за который
князь Владимир Мономах им не щедро,  но и не скупо отвалил денег,  одежды.
Дал и скота.  Который раз перемежались войны такими мирами?  Посчитали - и
сбились.  Не то девять раз,  не то восемь.  Посидят половцы у себя и вновь
лезут,  и вновь.  В этом году боярин Стрига не ждал половцев.  У него свои
приметы:  от купцов,  проезжающих через Кснятин на Русь,  удается вызнать,
задавая вопросы совсем будто о другом.
     Были  запасы  соленой и  вяленой рыбы,  солонина в  бочках.  Отдельно
хранили соль, без которой нельзя съесть и куска.
     Лошади и скотина выпасались на воле.  В конюшнях боярин Стрига держал
под  рукой десятка полтора сильных коней,  кормленных овсом,  приученных к
ячменю.
     В  конце  оружейного  сарая,   за  снопиками  стрел,  разложенных  на
многоярусных полатях,  хозяин подвел гостя  к  диковинкам.  На  подставках
лежали старые кости богатырских размеров. Симон поразился:
     - Что это? Велианские кости?
     - А  ты  приглядись.  Наш  отец Петр мне  б  не  позволил держать без
погребенья человеческие останки.  Гляди!  Эта  похожа на  турью или бычью,
только больше их раза в три. Это обломки черепа, кусков не хватает, но все
же можно собрать. Котел!
     - А эти? - спросил Симон. - Рога?
     - Нет. Видишь, отлом, сплошная кость, как моржовая. А здесь я рубил.
     В глубоком прорубе под верхним черным,  в трещинках, слоем была видна
сплошная, чистая, чуть желтоватая кость.
     - Разве ты  не  видел в  Киеве,  еще  у  князя Изяслава был  слоновый
бивень-клык? И в книгах ты мог встретить рисунки слона. Большеухий зверь с
длинным, как хобот, носом. По сторонам из пасти торчат клыки.
     - Вспоминаю, - согласился Симон. - На что тебе мертвые кости?
     - Клыки идут  на  поделки,  прочны,  режутся тонко.  В  Кснятине есть
резчик-искусник,  я  и  сам  люблю зимой в  долгую ночь руки потешить.  Не
забыть,  у  меня дома есть меч с рукояткой своей работы.  Обвил змеями для
красоты,  и  рука не  скользнет.  Было так.  Вскоре после приезда сюда,  в
Кснятин,  я  начал вал  наращивать.  Неподалеку отсюда брали дикий камень,
глину, известняк - известь жечь. Костей в одном месте было много. Покаюсь,
поначалу и отшатнулся, как ты. Клыки меня на ум навели.
     - Доводилось слыхать,  вспоминаю теперь,  что  находят у  нас  где-то
великанские кости,  -  сказал Симон. - Да слоны-то разве на Руси водились?
Они в жарких странах живут.
     - В книгах я ничего не находил, - ответил Стрига. - Мы с отцом Петром