саксами,  как  скотиной,  без  всякой вины,  по  закону и  по  праву меча.
Греки-византийцы  торгуют  всеми  пленниками,  перепродают  любого.  Турки
повсюду хватают людей. Арабы ходят на дальний юг, в пустыни и дикие леса и
захватывают черных людей,  и  черных рабов можно найти в  Константинополе.
Половцы хватают русских,  германцы ловят литву,  жмудь,  поляков.  Русские
чаще селят пленных,  но не брезгуют и торговлей. В Киеве иноземные купцы -
греки, иудеи, арабы - не отказываются от людского товара.
     Елена,  жена боярина,  чтоб не  изнывать тоской и  беду не  накликать
преждевременными слезами,  озаботилась баню истопить.  В  этот день,  пока
Стрига с  половцами воевал,  приехали из  Переяславля друзья,  два лекаря:
один -  иудей Соломон,  другой - русский Парфентий. Вовремя пришлось. Люди
ученые рану на  щеке Стриги промыли настоями трав и  сшили разрез шелковой
ниткой  -  через  неделю  срастется.  Они  же  лечили  бок  молодого парня
Острожки.  Половецкая стрела прошла под кожей по ребрам, а парень прибавил
рваного мяса,  вырывая стрелу.  Но не поморщился,  когда лекаря и мыли,  и
шили.  В  просторной бане было многолюдно -  сам боярин,  гости,  дружинка
боярская;  там же,  отдыхая,  пили мед,  брагу,  пиво в  ожиданье большого
стола. Но из бани Стрига пошел к пленным в поруб, чтобы покончить с делом.
     С  ним  пошел и  Симон.  Оконца давали мало света,  и  боярский закуп
держал толстую восковую свечу.
     Половцы сидели,  поджав ноги,  на нарах.  Зашевелились,  кто встал на
колени,  кто спустил ноги.  В  углу стояла кадь с водой,  в которой плавал
ковш, остро пахло немытым мужским. телом, кожей, шерстью.
     - Хорошо у меня жить? - спросил боярин.
     - Ой, плохо, плохо! - ответил ему чей-то голос.
     - Встань, подойди ближе, - приказал боярин.
     С  нар легко соскочил крепкий мужчина.  Закуп поднял свечу -  половцу
было от роду лет тридцать. На русский глаз он чем-то напоминал Долдюка.
     - Ты родственник ханский? - спросил боярин.
     - Нет, боярин, - отказался половец. - Род один, улус один.
     - Кто  у  вас  еще  по-русски понимает?  Иди все вперед!  -  приказал
боярин.
     К первому вылезли еще трое.
     - Слушайте, - сказал боярин. - Томить долго я вас не буду. Через день
отвезу в  Киев.  Там цены хорошие дают за рабов.  Продам арабу,  русскому,
иудею, все равно. Вас отвезут к грекам. Греки найдут вам место подальше. В
Египет,  на  острова,  либо италийцам продадут.  Мучить я  вас не буду,  и
томиться вам долго не придется.
     Как сломанные, четверо половцев упали на колени.
     - Прости,  боярин, не продавай, выкуп за себя дадим! - заголосили они
наперебой.
     - Выкуп! Потом придете ко мне выкуп назад брать?!
     - Нет,  не придем, не придем, клятву дадим, чтоб нам степи не видеть,
ни солнца не видеть, живыми в землю лечь!
     - Нет, не верю вам. Ваш хан два раза клялся, мир принимал. Яблочко от
яблоньки недалеко падает.  Будет, как сказал, - отмахнулся боярин и шагнул
к  двери,  в  которой,  для порядка,  стояли двое дружинников с  короткими
булавами.
     Половцы  разноголосо кричали  по-своему.  Первый,  начавший разговор,
цепко поймал Стригу за край длинной рубахи:
     - Хороший выкуп даю, большой выкуп!
     - Какой? - спросил боярин.
     - Сто золотых дирхемов даю, - ответил половец.
     - Да ты богат,  -  сказал боярин.  -  Дашь двести дирхемов,  или тебя
продадут в Константинополь.
     - Столько у меня нет! - жалким голосом закричал половец.
     - Лошади есть,  бараны есть,  коровы есть, жены есть - все продай. Ты
сколько за меня взял бы?
     - Ты большой хан,  - возразил половец. - С тебя мало взять - для тебя
стыдно будет.
     - Я не хан,  я из князевой старшей дружины, боярин я, у меня дирхемов
нет. Будешь платить? Или не видеть тебе степи, не нюхать больше полыни.
     - Боярин, головами с меня возьми, пленников дам.
     - Пленники дешевы, - сказал боярин, отступая перед половцем, который,
стоя на коленях, хватал Стригу за ноги. - И какие у тебя пленники?!
     - Хорошие, сильные, молодые есть, девки есть, бабы есть.
     - Девок  ты,  волчья кровь,  перепортил,  молодых голодом заморил.  И
откуда у тебя пленники?
     - Хан Долдюк под Рязань ходил.
     - И сколько дашь пленников?
     - Двадцать дам.
     - По десять дирхемов считаешь!  - яростно закричал боярин, отбрасывая
половца ногой.  -  Зря я на тебя время трачу,  пес ты!  Тебе не воевать, а
баранов пасти!
     Половцы закричали все разом по-своему,  по-русски.  Не слушая, боярин
вышел,  и провожатые затянули тяжелую дверь.  Поруб гудел за дверью, будто
рой шмелей. Кто-то стучал в дверь, кричал, но уже невнятно - толстые доски
гасили голос.


     В просторных сенях,  освещенных заходящим солнцем,  боярина встретили
доспехи Долдюка.  Умелой  рукой  на  крестовине была  распялена половецкая
кольчуга,  удерживаемая,  как на человеке, подкольчужным кожаным кафтаном.
Снизу -  кожаные штаны с  нашитыми спереди железными полосами и  сапоги из
красного  сафьяна.   Сверху  -  низкий  шлем,  чуть  надрубленный  справа,
соскользнув откуда,  меч Стриги освободил хана Долдюка от жизни, а боярина
- от врага.
     За столом Стрига рассказывал,  обращаясь к  гостям,  как положено,  и
поглядывая на жену, которая села в нижнем конце стола, где было ей удобней
следить за порядком:
     - С  хан Долдюком мы были старые знакомцы.  Впервые встретились с ним
мы давно, в день несчастного боя на Альте. Был тогда Долдюк лет двадцати с
небольшим от роду,  а я уже зрелым мужем,  усы были такие же, - усмехнулся
Стрига.  -  Я  Долдюка срубил,  как думалось.  Потом оказалось,  что я ему
только ухо рассек и  в  плечо ранил.  От  того дня и  прозвище его пошло -
Рваное Ухо.  Тому назад лет пять он здесь гостил день проездом,  когда все
ближние ханы ездили мир покупать у Святополка Изяславича.  Напомнил он мне
о старой встрече сегодня в сшибке. Злой, злобный. Сказал, Елена, что хотел
тебя взять. И я поверил.
     Стефан, старший подручный боярина, сказал: