один править землею; будь моим товарищем в делах войны и мира; соединим
наши полки и дружину. Иди с ними на врагов, когда не в силах буду делить с
тобою опасностей!" Они целовали крест в Софийском храме; клялися быть
неразлучными во благоденствии и злосчастии.
   Старец, по древнему обыкновению, дал пир Киевлянам и добрым союзникам,
Венграм.
   Одарив последних конями, сосудами драгоценными, одеждами, тканями,
Изяслав отпустил их в отечество; а вслед за ними отправил сына своего
благодарить Короля Гейзу. Сей Посол именем отца должен был сказать ему
следующие выразительные слова: "Да поможет тебе Бог, как ты помог нам! Ни
сын отцу, ни брат единокровному брату не оказывал услуг важнейших. Будем
всегда заодно. Твои враги суть наши: не златом, одною кровию своею можем
заплатить тебе долг. Но соверши доброе дело: еще имеем врага сильного.
Ольговичи и Князь Черниговский, Владимир, в союзе с Георгием, который
сыплет злато и манит к себе диких Половцев. Не зовем тебя самого: ибо Царь
Греческий имеет рать с тобою. Но когда наступит весна, мирная для Венгрии,
то пришли в Россию новое войско. И мы в спокойную чреду свою придем к тебе
с дружиною вспомогательною. Бог нам поборник, народ и Черные Клобуки
друзья". - Великий Князь звал также в помощь к себе брата, Ростислава
Смоленского, который всегда думал, что старший их дядя имеет законное
право на область Киевскую. Вячеслав, уверяя сего племянника в дружбе,
назвал его вторым сыном и с любовию принял Изяслава Черниговского,
который, вопреки брату, Владимиру Давидовичу, отказался от союза с Князем
Суздальским.
   Георгий имел время собрать войско и стал против Киева вместе с
Ольговичами - то есть двумя Святославами, дядею и племянником - Владимиром
Черниговским и Половцами, разбив шатры свои на лугах восточного берега
Днепровского. Река покрылась военными ладиями; битвы началися. Летописцы
говорят с удивлением о хитром вымысле Изяслава: ладии сего Князя,
сделанные о двух рулях, могли не обращаясь идти вверх и вниз; одни весла
были видимы: гребцы сидели под защитою высокой палубы, на которой стояли
латники и стрелки. Отраженный Георгий вздумал переправиться ниже Киева;
ввел ладии свои в Долобское озеро и велел их тащить оттуда берегом до реки
Золотчи, впадающей в Днепр. Изяслав шел другою стороною, и суда его
вступили в бой с неприятелем у Витичевского брода. Князь Суздальский и тут
не имел успеха; но Половцы тайным обходом расстроили Изяславовы меры: у
городка Заруба, близ Трубежского устья, они бросились в Днепр на конях
своих, вооруженные с головы до ног и закрываясь щитами. Святослав Ольгович
и племянник его предводительствовали ими. Береговая стража Киевская
оробела. Напрасно Воевода Шварн хотел остановить бегущих: "С ними не было
Князя (говорит Летописец), а Боярина не все слушают". Половцы достигли
берега, и Георгий спешил в том же месте переправиться через Днепр.
   Великий Князь отступил к Киеву и вместе с дядею стал у Златых врат;
Изяслав Давидович между Златыми и Жидовскими вратами; подле него Князь
Смоленский; Борис Всеволодкович Городненский, внук Мономахов, у врат
Лятских, или Польских. Ряды Киевлян окружили город. Черные Клобуки явились
также под его стенами с своими вежами и многочисленными стадами, которые
рассыпались в окрестностях Киевских.
   Деятельность, движение, необозримый строй людей вооруженных и самый
беспорядок представляли зрелище любопытное. Пользуясь общим смятением,
хищные друзья, Берендеи и Торки, обирали монастыри, жгли села, сады.
Изяслав, чтобы унять грабителей, велел брату своему, Владимиру, соединить
их и поставить у могилы Олеговой, между оврагами. Воины, граждане, народ с
твердостию и мужеством ожидали неприятеля.
   Но старец Вячеслав еще надеялся убедить брата словами мирными и в
присутствии своих племянников дал Послу наставление. "Иди к Георгию, -
сказал он: - целуй его моим именем и говори так: Сколько раз молил я вас,
тебя и племянника, не проливать крови Христиан и не губить земли Русской!
Изяслав, восстав на Игоря, велел мне объявить, что ищет престола Киевского
единственно для меня, второго отца своего; а после завладел собственными
моими городами, Туровом и Пинском!
   Равно обманутый и тобою - лишенный Пересопницы, Дорогобужа - не имея
ничего, кроме Вышегорода, я молчал; имея Богом данную мне силу, полки и
дружину, терпеливо сносил обиды, самое уничижение и, думая только о пользе
отечества, унимал вас. Напрасно: вы не хотели внимать советам
человеколюбия; отвергая их, нарушали устав Божий. Ныне Изяслав загладил
вину свою: почтил дядю вместо отца; я назвал его сыном. Боишься ли
унизиться предо мною? Но кто из нас старший? Я был уже брадат, когда ты
родился. Опомнись, или, подняв руку на старшего, бойся гнева Небесного!" -
Посол Вячеславов нашел Георгия в Василеве: Князь Суздальский, выслушав
его, отправил собственного Боярина к брату; признавал его своим отцом;
обещал во всем удовлетворить ему, но требовал, чтобы Мстиславичи выехали
из области Киевской. Старец ответствовал: "У тебя семь сыновей: отгоняю ли
их от родителя? У меня их только два: не расстанусь с ними. Иди в
Переяславль и Курск; иди в Великий Ростов или в другие города свои; удали
Ольговичей, и мы примиримся. Когда же хочешь кровопролития, то Матерь
Божия да судит нас в сем веке и будущем!" Вячеслав, говоря сии последние
слова, указал на Златые врата и на образ Марии, там изображенный.
   Георгий ополчился и подступил к Киеву от Белагорода. Стрелы летали чрез
Лыбедь.
   Пылкий Андрей устремился на другую сторону реки и гнал стрелков
неприятельских к городу; но был оставлен своими: один Половчин схватил
коня его за узду и принудил Героя возвратиться. Юный Владимир Андреевич,
внук Мономахов, спешил разделить с братом опасность: пестун силою удержал
сего отрока. Дружина их шла на полк Вячеславов и Великого Князя за
Лыбедью; прочее войско Георгиево сразилось с Борисом у врат Лятских.
Изяслав наблюдал все движения битвы: он велел братьям, не расстроивая
полков, с избранными отрядами и Черными Клобуками ударить вдруг на
неприятеля. Смятые ими, Половцы, Суздальцы бежали, и трупы наполнили реку
Лыбедь. Тут вместе со многими пал мужественный сын Хана славного, Боняка,
именем Севенч, который хвалился, подобно отцу своему, зарубить мечом врата
Златые. С того времени Суздальцы не дерзали переходить чрез Лыбедь, и
Георгий скоро отступил, чтобы соединиться с Владимирком: ибо Галицкий
Князь, забыв прежнюю досаду, шел к нему в помощь.
   Храбрые Мстиславичи пылали нетерпением гнаться за врагом. Согласно с
характером своим, Вячеслав говорил, что они могут не спешить и что
Всевышний дает победу не скорому, а справедливому; но, убежденный их
представлениями, и сам немедленно сел на коня, вместе с племянниками
совершив молитву в храме Богоматери. Никогда народ Киевский не вооружался
охотнее; никогда не изъявлял более усердия к своим Государям. "Всякий, кто