привязывали  их  на  внешнеполитической  арене  к  католическим  вербовщикам
Франции, австрийских  и испанских  Габсбургов,  римской  курии. Лишь  борьба
внутри  правящих групп колебала  порой затхлую атмосферу политической  жизни
лесных кантонов, но она обычно быстро  стихала. Эти кантоны так и остались в
основном не затронутыми реформацией и социальными движениями. В фогтствах не
раз  поднимались  восстания,  но   лесные  кантоны,  связанные  коллективной
эксплуатацией порабощенных фогтств, беспощадно расправлялись с ними.
     В городских  кантонах  и союзных землях ситуация  была несколько  иная.
Здесь широко  были  развиты  товарно-денежные отношения  и  появились ростки
капиталистических  отношений  в  городе и деревне.  Свободные  рабочие  руки
находили применение и дома, поэтому военное наемничество вызывало враждебное
отношение со стороны цехов и жителей городов, ибо оно укрепляло положение  и
политический вес дворянства  и пагубно сказывалось на развитии хлебопашества
и  городских промыслов.  А дворянство было  заинтересовано в нем, ибо многие
служили  офицерами  в  наемных  войсках.  Передовые   слои   бюргерства  все
решительнее требовали запрета этого "промысла". Из-за  военного наемничества
в 1519г. население Цюриха уменьшилось на 25%.
     Прогрессивные слои бюргерства  стремились  к  превращению  Швейцарии  в
федерацию с централизованной властью, где ведущее место было  бы у городских
кантонов.  Как   и   крепостные  крестьяне,  они   были   заинтересованы   в
секуляризации монастырских земель. Авторитет католической церкви в Швейцарии
к  этому  времени  был  уже  основательно  подорван  из-за  злоупотреблений,
распущенности   и  невежества  клира.  От  произвола   правящей  верхушки  и
вымогательств  церкви страдал и городской плебс.  В  то же  время господство
цехов и патрициата в городах, наличие дворянского, муниципального и особенно
монастырского  землевладения,  эксплуатировавших  труд  феодально-зависимого
крестьянства, зависимость  некоторых городов и  союзных земель от духовных и
светских сеньоров свидетельствовали о силе и живучести феодальных отношений.
Это приводило к складыванию непримиримых противоречий в  городских кантонах.
Тем самым в значительной степени была подготовлена почва и для Реформации.
     Общее наступление на права церкви,  поддерживающей Габсбургов, началось
еще в  14в. "Грамотой  о священниках" 1370г. была  сильно урезана  церковная
юрисдикция.  На протяжении  следующего  столетия власти  кантонов установили
свой  контроль над многими городскими и сельскими  церквями, определяли круг
полномочий   и   обязанности  священников,   назначали   их   на  должности,
распоряжались церковными землями.  Архиепископ Констанцский сохранил функции
лишь  чисто церковного  надзора.  Монопольное  положение  церкви  в  области
идеологии  было  сломлено   и  за  счет   успехов  светского  образования  и
гуманистического  движения.  Оплотом  гуманизма  стал  основанный  в  1460г.
Базельский   университет.   С   ним  сотрудничали   Иоганн  Рейхлин,   Эразм
Роттердамский,  Себастьян Брант,  Беатус  Ренанус,  Ульрих Цвингли  и многие
другие  известные  гуманисты.  Издатели  Фробэн,  Амербах  публиковали труды
гуманистов.  Правда,  почти  все  гуманисты  остались  верны  католицизму  и
покинули  Базель  после проведения  в  нем  реформации, но  их  деятельность
помогала   критике   догматов   католицизма,   разоблачению   невежества   и
безнравственного образа жизни.
     Специфика  социально-экономического развития страны порождала множество
конфликтов. Последние десятилетия XV и начало XVI в. отмечены цепью волнений
и восстаний из-за наемнических  пенсий, злоупотреблений властей  (1513-1515:
Цюрих,  Люцерн,  Золотурн  и  др.  ). К  концу предреформационного  столетия
усилился нажим кантональных властей на церковь и  они присвоили себе функции
назначения священников,  установления  им  оплаты,  распоряжения  некоторыми
церковными и монастырскими землями.
     Вопросы церковной реформации были поставлены в Швейцарии иначе,  чем  в
Германии.  Здесь  не было гнета  императора,  княжеской власти и значительно
слабее была  католическая церковь. Но острыми были проблемы  взаимоотношения
швейцарских кантонов между собой, Швейцарии и  соседних стран,  стремившихся
поставить  горные  проходы,  через  которые шли  торговые  потоки, под  свой
контроль. Решить эти многочисленные социальные, политические и экономические
проблемы в рамках старых дофеодальных и феодальных традиций было практически
невозможно. Нужно учитывать также, что в Швейцарии скопилось  довольно много
эмигрантов  из   соседних  стран,   представлявших   самый  широкий   спектр
свободомыслия и инакомыслия. Особо  следует отметить, что  основной движущей
силой всех  начинаний и  недовольства в этой  горной стране  были бюргерские
слои, которые, как это видно и на примере Германии (А. Карлштадт, И. Эберлин
и др.) не могли  удовлетвориться той трактовкой реформационных идей, которая
осуществлялась в рамках складывающегося лютеранства. Лютеранство, достаточно
широко  распространившееся  в  Европе,  не  могло  стать  идеологией  нового
времени,  ибо с 1520-21гг. Стало принимать узко  национальный  характер. Оно
смогло стать  базой для  широкого спектра реформационных течений,  но  очень
быстро  стало  приспосабливаться   для   решения   множества  социальных   и
политических  проблем  в  отдельных  странах.  В  условиях  возникновения  и
усиления национальных монархий именно лютеранство становилось идеологической
базой   власти   правителей.   Пресловутая   "половинчатость"   лютеранства,
"оглядывавшегося  на   дворянство  и   князей",  о  чем  долго   писалось  в
марксистской  литературе,  объяснялось  прежде  всего несколькими факторами.
Во-первых, лютеранство было  первой по времени  возникновения реформационной
доктриной,   и,   во-вторых,  именно   это   вызвало  его   так   называемую
"схоластичность",   т.  е.  аморфность,   умозрительность,  оторванность  от
практических  нужд того или  иного конкретного  социального слоя. Следствием
этого и стало то, что лютеранство прежде  всего  использовала  та социальная
сила, которая  была более  организована  и  ставила перед  собой  уже четкие
практические задачи.
     Социальные преобразования,  начавшиеся, по  сути,  во  всех европейских
странах,   Великие   Географические  открытия,   политические   столкновения
отдельных государств,  вылившиеся сначала в Европе в  Тридцатилетнюю войну и
потом перекинувшиеся за океан для дележа новых владений "пробудили к  жизни"
новые идеи  и социально-психологические черты. Для их обоснования нужна была
не просто  победа над  принципом  монологичности  идеологии  и  культуры. На
очередь  дня встала проблема обоснования  с помощью религии новых  принципов
устройства  общества  и  государства, новых социальных ориентиров  и  нового
смысла  жизни  индивидуумов.  Эту  проблему  будут  решать  И.  Эберлин,  А.
Карлштадт, Т.  Мюнцер, У. Цвингли  и  другие  реформаторы. Кальвинизм станет
своего  рода  квинтэссенцией этих  поисков,  систематизацией  и детализацией
подобных  наработок,  что   и  стало  причиной   превращения   его  в  самое
революционное течение, самую буржуазную на то время разновидность идеологии.
Гениальность  кальвинистского  религиозно-философского  синтеза не  в  неких
оригинальных и  новых  идеях,  а именно  в его  универсальности,  творческой
переработке  и сочетании множества религиозных  и философских доктрин и идей
от раннего христианства до 16в.