от них.  Как он проектировал еще в Дрездене и Торне,  где он говорил мне об
этом, император учредил две  должности помощников начальников штаба, одного
для пехоты и одного для кавалерии; на эти должности он назначил графов Лобо
и Дюронеля, и они приступили к исполнению обязанностей. Корпуса должны были
сноситься с  ними, каждая  отдельная дивизия или бригада  должна была иметь
при них своего офицера и направлять донесения непосредственно им. Он считал
также, что  восстановит порядок в штабе,  если поручит командование главной
квартирой  офицеру,  который сможет  давать  отпор гвардейским  командирам.
Опасная  честь  назначения  на  этот  пост  досталась  моему  брату [114] ;
затянувшаяся  на шесть  недель  болезнь заставила  брата покинуть  Испанию,
после чего император назначил его начальником пажей, для того чтобы он смог
отдохнуть.  Подобно своим  предшественникам по  этой должности  он исполнял
обязанности адъютанта при императоре. Император знал его твердость и любовь
к  порядку. По  этим  соображениям он  и решил  доверить ему  новые трудные
обязанности,  хотя мой  брат  и проявлял  крайнюю неохоту  к  занятию этого
поста.  Он  особо  возложил на  него  восстановление  порядка, в  частности
водворение  порядка  в гвардии,  и  наблюдение за  госпиталями, складами  и
продовольствием.  Брат  проводил  дни   и  ночи  над  улучшением  состояния
госпиталей,  над обеспечением  работы  хлебопекарен. Склады  и пайки  часто
приходилось охранять со шпагой  в руке. Он ничего не скрывал от императора.
С гвардией, против которой  никто не решался сказать ни слова, он стеснялся
не   больше,  чем   с   другими  корпусами.   Император  принял   некоторые
показательные  меры; порядок  восстановился, и  в конце концов  пайки стали
выдаваться регулярно.  В этот период времени  император со свойственной ему
энергией  реорганизовал  все:  он  жил  в губернаторском  доме  и  приказал
расширить площадь  перед домом.  На этих работах была  занята гвардия. Жара
стояла   тогда  нестерпимая,   и  для   армии  было  бы   большим  счастьем
воспользоваться некоторым отдыхом в эти дни. Каждый день в шесть часов утра
устраивался  большой  парад.  На  парадах  присутствовали  начальники  всех
ведомств,  и император  громко выражал  свое недовольство  теми из  них, за
которыми были погрешности, но  часто также и тем, кто, можно сказать, делал
невозможное.

-  Надо  добиться успеха,  -  говорил император  тем, которые,  рассчитывая
оправдаться, говорили о своих стараниях.

Что же касается тех,  которые говорили о своей преданности и своем усердии,
то он отвечал им:

-  Я   учитываю  это  только  тогда,   когда  результатом  является  успех.

Император притворялся  в этом отношении более строгим,  чем он был на самом
деле, так  как хотя  он этого и  не показывал, ибо  принципиально не хвалил
никого, но отмечал и  высоко ценил людей, ревностно преданных своему долгу.

Из-за   необъяснимой   и   непростительной   скупости  материальная   часть
перевязочных  пунктов  была  недостаточна.  Даже их  персонал  был  слишком
малочисленным. Все  транспортные средства  армии, даже в  артиллерии, также
были   недостаточны.   Император  всегда   стремился  добиться   наибольших
результатов  с  наименьшими затратами,  и  при отправлении  в путь  крупных
складов были пущены в упряжь почти все наличные лошади, так как, по примеру
других   кампаний,  рассчитывали   пополнить   упряжки  и   заменить  убыль
реквизированными лошадьми,  которых обычно  находили на месте;  но в России
ничего подобного не было. Лошади и скот - все исчезло вместе с людьми, и мы
находились  как  бы среди  пустыни;  все ведомства  оставили большую  часть
своего имущества на дорогах.

Никогда   еще   подчиненные  органы   администрации   не  проявляли   такой
беззаботности.  И никогда  еще потерпевшие  несчастье храбрецы  не получали
такого плохого  ухода. Врачи  и административные начальники,  талантливые и
энергичные,  были   в  отчаянии,  видя  положение,   в  котором  находились
госпитали. Они тщетно старались возместить все недостатки своей работой. Мы
были всего  лишь в  Витебске, и у  нас еще не  было сражения,  а корпии уже
нехватало!

Император  был  очень  озабочен  и  часто  так раздражен,  что  не  выбирал
выражений по отношению к  лицам, вызывавшим его недовольство, чего обычно с
ним  не случалось.  Он был  поражен отъездом  городских жителей  и бегством
деревенского населения. Эта система  отступления, быть может, открывала ему
глаза  на возможные  последствия  этой войны  и показывала,  как  далеко от
Франции она  могла его завлечь. Но  все многочисленные соображения, которые
должны  были  бы  осветить ему  положение,  тотчас  рассеивались при  самом
незначительном  событии, которое  вновь оживляло  его надежды.  Эти надежды
подогрел один  русский офицер,  взятый в плен  и доставленный в  ставку. Он
уверял,  что  русские должны  были  дать  сражение под  Витебском, что  это
сражение было лишь отсрочено и русские удалились без боя только потому, что
27-го числа  было получено письмо от князя  Багратиона, в котором он писал,
что сможет  присоединиться к  главным силам лишь в  Смоленске. В результате
император стал мечтать, что  русская армия нападет на него, когда Багратион
соединится с ней.

Полный надежд, он вновь пришел в хорошее настроение. Неаполитанский король,
подобно  императору, думал все  время, что, делая  10 -  12 лье в  день, он
вот-вот  нагонит русских,  причем  надежда на  завтрашний успех  всякий раз
мешала ему учитывать  сегодняшние потери, вызванные форсированными маршами.
Он стал подсчитывать свои потери, когда остановился на позициях, и с ужасом
увидел, как ослабели его полки, численность большинства которых сократилась
больше  чем  вдвое.  Под  давлением  генерала  Бельяра  он  донес  об  этом
императору. Нехватало  фуража и  вообще всего, потому что  войска все время
были  сосредоточены вместе  и держались  настороже. Распределение  пайков в
первые  дни производилось  беспорядочно,  а из-за  казаков уже  нельзя было
отдаляться в  поисках продовольствия от занимаемых  пунктов. Лошади не были
подкованы; оборудование находилось в самом дурном состоянии, кузницы вместе
с обозами  остались позади. Большинство их было  даже брошено и пропало. Не
было  гвоздей, не  было рабочих,  не было  подходящего по  качеству железа,
чтобы сделать  из него  подкову. Так как  ничего не было  предусмотрено, то
нехватало   самых  необходимых   вещей.   Несколько  дней   уже  занимались
перемалыванием  зерна  и   работали  хлебопекарни,  устроенные  по  приказу
императора.  Он старался заразить  своей энергией  всех, но все  делалось с
прохладцей.